Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Итак, японцы зальют АЭС на Фукусиме краской и накроют ее тряпкой, чтобы снизить выбросы в атмосферу. А потом уже, в чуть более спокойной атмосфере, будут решать, какой строить саркофаг, каких запускать роботов. Это изящное решение - примерно то, чего от японцев и ждут в нынешней острой ситуации.
А по сути от Японии ждут чуда. Это, возможно, самый удивительный из феноменов, последовавших за землетрясением и цунами 11 марта. Вопрос стоит так: с 1980-х годов когда-то вторая, а сейчас уже третья экономика мира находилась в глубоком моральном кризисе. Может ли произойти, что нынешняя встряска (в прямом смысле) подтолкнет японскую нацию к скачку вперед и вверх, к такому же возрождению, которое она пережила после Второй мировой? Эта тема настолько часто фигурирует в аналитических статьях самых серьезных изданий мира, что даже такие публикации - уже феномен сам по себе.
Масштабы потрясения
Будем исходить из того, что атомная катастрофа останется ограниченной 20-30 километровой зоной вокруг электростанции, и борьба с ней не потребует каких-то невероятных расходов (пока так все и выглядит). Во всех прочих отношениях картина потерь выглядит следующим образом. Полмиллиона человек потеряли жилье и, видимо, район проживания. Стоимость отстройки разрушенного (на прежнем месте или новом) японцы оценивают в сумму между 100 и 200 миллиардами долларов. Для страны, чей ВВП в 2010 году был 5,39 триллиона долларов, это много, но не невозможно.
Есть ли у Японии деньги? А как же. Если они нашлись, чтобы вбросить сотни миллионов долларов только для поддержания ликвидности банковской системы после несчастья… Тут, правда, есть проблема в виде 204% от ВВП - это общий долг Японии, он куда страшнее, чем даже у США. Долг внутренний, одни японцы должны другим. С этой ситуацией можно разобраться, тем более перед лицом несчастья.
Цифр стоимости восстановления инфраструктуры пока не видно. Гораздо большая проблема - как раз с атомной станцией, она снабжала Японию шестью процентами необходимой ей энергии. Отчего, собственно, в Токио и отключают время от времени электричество - а не только потому, что нарушились ЛЭП.
Еще в разрушенных префектурах стояло несколько предприятий, производивших всяческую электронику, некоторые автозапчасти. Это проблема. Но в целом оценка газеты "Ю.С. ньюс энд Уорл рипорт" - что прямой ущерб Японии составит четверть процента ее ВВП в первом квартале и не более одного процента во втором. Реконструкция при этом всегда растягивается на несколько лет, допустим, 3-4 года. Ничего страшного.
Вообще, влияние таких катастроф на экономику всегда оказывается до странности маленьким. Цунами в Индонезии и Таиланде 2004 года, жуткое землетрясении в Кашмире в 2005 году и даже уничтоженный японский город Кобе в 1995 году - все эти события лишь в малой степени замедлили экономические развитие этих стран.
Деньги и счастье
Вся штука в том, что возрождение Японии воспринимается окружающим миром совсем не механистически. Это не вопрос того, сколько стоит, есть ли деньги. Это проблема уникального национального характера японцев. Вот за чем все сейчас следят: будет ли неожиданный всплеск японского упорства и живучести, приведет ли он к тому, что обновится вся страна, включая экономику, систему управления, и, главное, национальный дух?
"В прошлом японцы демонстрировали поразительную национальную способность возрождаться после травматических событий", напоминает журнал "Форин эфферз". Так было после землетрясения 1855 года - как раз перед тем, как страна начала модернизироваться и открываться миру с удивительной скоростью. Не говоря о японском "экономическом чуде" после Второй мировой, когда не просто родилась новая экономика - изменилось и обновилось (как в случае с 1855 годом) все общество. Правда, считается, что среди последствий Токийского землетрясения 1923 года (143 тысячи погибших) - рост японского милитаризма и прочие неприятности.
Скачки той или иной нации в ее развитии - дело почти эзотерическое. Похоже, что оценить шансы таких скачков проще мистику и пророку, чем экономисту или политологу. Вот, например, три соседние страны - Бирма, Таиланд, Малайзия. После Второй мировой (ну, попозже, когда кончилась колониальная эра) все экономисты единогласно считали: лучшие шансы на развитие у Бирмы, на втором месте Таиланд, а вот какая-то Малайзия… да это вообще не страна, с ее-то тремя национальностями (малайцы, китайцы, индийцы) и прочими проблемами. А что сейчас? Бирма - на уровне Африки, Таиланд как-то посерединке, а Малайзия - фактически развитая страна.
Почему? Дело в политике? А откуда идет политика, если не из национального характера, культуры и прочего? Один гениальный национальный лидер и его команда (имеется в виду Махатхир Мохамад) - и вот уже имеем региональную державу.
В Японии с лидерством плохо. С 1955 по 2009 год была однопартийная система, работавшая сначала с невероятной эффективностью. Но ничто не вечно, перманентно правившая либерально-демократическая партия одряхлела (считается, что то же произошло с обществом в целом, да в чем-то и с экономикой). Начались перемены, пришла к власти Демократическая партия. И неудачно; в частности, японцы считают, что нынешний премьер Наото Кан - явно не то, что им нужно в дни катастрофы.
Что дальше? Тотальная внутренняя мобилизация и обновление? Или ничего? Надо следить за происходящим.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
