Евгений Гик, шахматный обозреватель для РИА Новости.
Виктор Корчной, которому 23 марта исполняется 80 лет, так и не смог стать чемпионом мира. Но по своей известности и популярности он нисколько не уступал шахматным королям. При этом, правда, он удостоился прозвища "шахматный злодей". Потому что четверть века назад покинул СССР и из советского превратился в швейцарского гроссмейстера.
Корчной – победитель несчетного числа турниров, четырехкратный чемпион СССР и многолетний претендент на шахматную корону. Причем в двух матчах, сыгранных на первенство мира с Анатолием Карповым, он вынужден был бороться не только с противником, но и с советской властью.
Личный противник Брежнева
Переломный момент в биографии Корчного случился в 1974 году, когда в финальном матче претендентов в Москве он уступил Карпову с минимальным счетом. После этого в интервью кому-то из иностранных журналистов гроссмейстер неосторожно заметил, что по таланту не уступает сопернику. И таким образом невольно устроил скандал.
Партийно-спортивный аппарат болел за идеологически выдержанного Карпова, члена ЦК ВЛКСМ, и на претендента начались гонения в прессе. Дело дошло до того, что Корчного два года не выпускали на международные турниры. И когда, в конце концов, ему все-таки удалось вырваться за рубеж, он стал невозвращенцем. После этого имя его на родине было запрещено, а шахматные книги, где он упоминался, изымали из библиотек.
Однако шахматист Корчной никуда не делся, выигрывал турнир за турниром и в 1978 году оказался претендентом на титул чемпиона мира. Тогда в филиппинском городке Багио состоялся самый скандальный в истории матч за шахматную корону. Между собой сразились Карпов и Корчной. Поединок получился не столько шахматным, сколько политическим: претенденту-одиночке противостояла вся советская партийная машина во главе с генсеком Брежневым, который каждый день спрашивал помощников: "Как там наш Толик?"
На финише матча, выиграв у Карпова три раза подряд, Корчной сравнял счет, и в психологическом аспекте захватил инициативу. Однако выиграть так и не смог. Почему же это произошло?
Десять лет спустя, когда в разгар горбачевской перестройки опальный гроссмейстер вновь стал приезжать на родину и участвовать в шахматных мероприятиях, автор этих строк побеседовал с вице-чемпионом мира и спросил, что ему помешало стать чемпионом мира в Багио.
В ответ Корчной рассказал целую историю. По его словам, уже будучи в эмиграции, он однажды столкнулся в Югославии на шахматной олимпиаде со знаменитым советским шахматистом, экс-чемпионом мира Михаилом Талем. Тот уже был серьезно болен и в разговоре с Корчным признался: "Там, в Багио мы все боялись за вас - если бы вы выиграли матч, вас бы уничтожили физически. Для этого все было подготовлено".
Трудно сказать, можно ли всерьез воспринимать это признание Таля. Если он говорил правду, то решительно непонятно, откуда бы он мог ее узнать. Он никогда не ходил в доверенных лицах у советских спецслужб. Да и сам Корчной издавна славится повышенной подозрительностью и мнительностью.
Так, например, долгие годы гроссмейстер конфликтовал еще с одним советским экс-чемпионом мира Тиграном Петросяном. Но однажды тот пригласил Корчного к себе домой на обед. Наш герой был сильно удивлен, но отказываться не стал. Тем не менее, он ожидал какого-нибудь подвоха и почему-то решил, что Петросян хочет его отравить. Стол ломился от яств, Корчной был очень голоден, но внимательно следил за Петросяном и брал еду только из тех же тарелок, что и хозяин дома.
Ну что ж, многие великие шахматисты отличались чудачествами. По сравнению с заскоками Роберта Фишера странности характера Корчного выглядят совсем безобидными.
Битва экстрасенса с йогами
Известно, что тогдашний президент международной шахматной федерации (ФИДЕ) филиппинец Флоренсио Кампоманес был большим и небескорыстным другом Советского Союза. Ему было совсем невыгодно, чтобы советский шахматист проиграл эмигранту и невозвращенцу, да еще на его, президента, родине.
Наконец, ходили разговоры, что Карпову помогали не только спецслужбы и ЦК КПСС, но и парапсихологи. Корчной уверял автора этих строк, что на его соперника в Багио работал Институт медико-биологических проблем, а также не обошлось и без некоего специального отдела КГБ, в который входили экстрасенсы и парапсихологи.
Гроссмейстер не брался обсуждать научную сторону вопроса, но четко помнит, как из зала на него пристально смотрел личный психолог и психиатр Карпова, доктор медицинских наук Владимир Зухарь. Тот сидел неподвижно пять часов и действовал на нервы претенденту. Впрочем, к парапсихологии и прочим таинственным областям знания это никакого отношения не имело.
Более того, проигрывая 1:4 (игра велась до шести побед), Корчной пригласил команду индийских йогов, чтобы противостоять воздействию Зухаря. После этого счет сравнялся –5:5. Затем судьи приняли решение удалить из зала и Зухаря, и йогов. Но в решающий день 32-й партии произошло надувательство: помощников Корчного увезли из города в неизвестном направлении, а в четвертом ряду вновь объявился Зухарь. Гроссмейстер утверждает, что после этого играть в полную силу он уже не мог.
Что же касается второй схватки с Анатолием Карповым за чемпионский титул, которая состоялась в 1981 году в итальянском городке Мерано, то ее Корчной проиграл однозначно, и там никаких шансов на победу у него не было. Правда, это свое поражение он уже не пытается списать на парапсихологов.
Как Корчной "прибил" Че Гевару
Наконец, как бы кто ни относился к Корчному, известно, что он всегда славился своей принципиальностью, договорных ничьих не признавал.
Однажды он давал сеанс одновременной игры в городе Сараево. "Не согласитесь ли вы на ничью с директором нашего клуба? – спросили организаторы. – Вы доставите ему большое удовольствие".
Однако Корчной был непреклонен: "Я могу выдать товарищу директору справку, что он играет в силу гроссмейстера, но на ничью без игры никогда не соглашусь!". Сеанс закончился со счетом 20:0 в пользу Корчного.
В другой раз перед сеансом в Гаване в 1962 году к нему обратились с аналогичной просьбой: "С вами будет играть сам Че Гевара. Он будет счастлив, если добьется ничьей". Корчной понимающе кивнул. "И что?" - спросили его через пару часов, когда он вернулся в гостиницу. "Прибил всех" – "Ну, а Че Гевара?". – "Прибил и Че Гевару, понятия не имеет о каталонском начале!".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
