Ольга Соболевская, обозреватель РИА Новости.
"В художнике открывается сердце пророка", - говорил о Михаиле Врубеле Александр Блок. Картины Врубеля, со дня рождения которого 17 марта исполняется 155 лет, манили и пугали публику. Он атомизировал реальность в живописи, расщеплял мир и видел в нем второе дно, непостижимое и демоническое. Картины Врубеля почти всегда тревожат душу, хотя глаза его Демона и Царевны-Лебеди прекрасны и одухотворены.
Эти персонажи живописи Врубеля, которой в Третьяковке отдан целый зал, – пожалуй, самые известные. Художник-символист любил сказочные, мифические образы, их молчание и тайну, многозначность. Блок на могиле Врубеля скажет: "Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением..."
А сам Врубель жаловался, что его "Демона" неправильно понимают: это вовсе не представитель темного мира. Демон – "дух не столько злобный, сколько страдающий". Он просто олицетворяет "вечную борьбу мятущегося человеческого духа, ищущего примирения… страстей, познания жизни и не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе".
Когда смотришь на портреты Врубеля – Надежды Забелы-Врубель (жены художника), поэта-символиста Валерия Брюсова, улавливаешь в лицах его моделей душевную двойственность и зыбкость Демона, или античного Пана, или Шестикрылого Серафима (у Врубеля есть картины с одноименным названием). Его земные и божественные существа похожи. Анна Каренина, которая в порыве любви сжимает сына Сережу, - и та выглядит у Врубеля демонической женщиной, одержимой страстями. Она так смотрит на ребенка, что начинаешь за него волноваться. А у "Девочки на фоне персидского ковра" - взрослый, печальный, нездешний взгляд.
Врубель вообще любил такие лица – задумчивые, с печатью обреченности, или же экстатические, одурманенные трансом. При этом, создавая свои шедевры – полотна, декоративные панно, скульптуры, фрески, Врубель редко бывал доволен ими.
Подобно позднему Льву Толстому, он часто перечеркивал предыдущее творчество. А если и ценил какую-либо свою картину, то прежде всего за "экспрессию, посадку, силу лепки и вкусность аксессуаров".
Так он отозвался о своем портрете мецената Саввы Мамонтова.
Зато духовным содержанием своих картин художник был не удовлетворен. Перфекционист по природе, он возлагал на искусство большие надежды. У живописи должна быть высокая миссия, считал Врубель.
Интересен ли сюжет "художник и безумие", Врубель и расстройство психики? В нем нет ничего экстраординарного. Художники, трепетные натуры, часто пребывают в пограничном состоянии – между разумом и безумием. Хрестоматийный пример – Ван Гог. Поэты, художники, актеры, композиторы подчас стремятся приблизиться к ощущению "другой реальности" (состояние типа "зашел ум за разум"), в поисках вдохновения прибегают к стимуляторам – и относительно безвредным, и смертельным. Это может быть кофе, как у Иоганна Себастьяна Баха, вино, как у Ромена Роллана, наркотики, как у Джона Леннона. Врубель, по словам его коллеги, художника Михаила Нестерова, постоянно витал в своих грезах, "нежданных, негаданных, прекрасных видениях жизни", был художником "нездешних стран".
В 1902 году знаменитый психиатр Владимир Бехтерев поставил Врубелю диагноз – острое душевное расстройство. Неизлечимая болезнь загнала художника в клинику, ему оставалось жить восемь лет. Доктор Федор Усольцев, лечивший Врубеля, вспоминал, что даже в болезненном возбуждении, спутанности мыслей и чувств, Врубель творил – лепил из глины странные фигуры, рисовал. Искусство было дыханием и мышлением Врубеля. А стоило прислушаться к его вроде бы бессвязным речам, и в них начинала проглядывать логика, смысл и чувство. Кстати, психиатры Усольцев и Введенский собрали коллекции картин Врубеля, которые были показаны публике в 1955 году.
Когда в 1906 году знаменитый импресарио Сергей Дягилев показал ретроспективу полотен художника на Осеннем салоне в Париже (из 13 залов русского искусства один был полностью врубелевский), Пабло Пикассо восхищался работами Врубеля. Ему было близко врубелевское расщепление мира – почти анатомический труд.
В России последователем Врубеля отчасти станет Павел Филонов, "очевидец незримого", тоже препарировавший реальность с мастерством хирурга.
Врубель жадно исследовал мир: путешествовал – с тем, чтобы потом сказать: "Сколько у нас красоты на Руси!", пробовал себя в разных видах искусства, реставрировал росписи купола Святой Софии в Киеве, был архитектором. Он спроектировал фасад дома Саввы Мамонтова на Садово-Спасской улице в Москве в 1891 году. Жизнь – это путешествие вовне и вглубь себя самого, мог бы сказать Врубель. Его тревожное и самоуглубленное творчество напоминает о глубинах духа и его безднах.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
