Анатолий Королев, писатель, член русского Пен-клуба для РИА Новости.
Еще один шар сорвался с новогодней елки: умер знаменитый Виталий Вульф - театровед, телеведущий уникальной авторской программы "Мой серебряный шар", любимец телевизионной публики.
Ему выпало счастье владеть уникальным по тембру и богатству интонаций голосом, а голосу посчастливилось принадлежать тонкому умному человеку, интеллигенту, влюбленному в театральных людей. В этой страстной зачарованности звездами театра таилось, по-видимому, собственное неосуществленное чувство - играть на сцене, быть кумиром публики, жить аплодисментами, выходить к рампе на бис, раздавать у служебного входа автографы, бросать букеты на заднем сидении авто, кутать шею в шелковый шарф…
Он стартовал как фанат.
Окончив по настоянию отца юридический факультет в Москве, вчерашний бакинец Вульф ни одного часа не отдал денежной профессии, а превратился в обожателя сцены, и отдал этому чувству всю душу. Каждый вечер проводил в театре, а в воскресные дни - и утром, и вечером, в партере, с цветами, в отлично пошитом костюме, со слезами на глазах и без гроша в кармане. Одному Богу известно, чем он питался и как выкручивался из безденежья. Но за пять лет обожания он превратился в культовую фигуру московских кулис - все его знали, а он знал всех. А главной богиней тогдашнего времени Вульф выбрал Бабанову - гениальную, злую, капризную пиковую даму советской эпохи. Люди постарше помнят ее уникальные радиозаписи, например, Аэлиту, Таню из пьесы Арбузова или куклу наследника Тутти Суок.
Став паладином Бабановой, ее самым верным поклонником и домашним любимцем, Виталий Вульф сумел настроить свой собственный голос, выковать собственную серебряную интонацию Пьеро.
Смотреть фотоленту "Виталий Вульф - летописец великой эпохи" >>
Кроме того, Вульф был человеком исключительной наблюдательности и колоссальной памяти, он мог легко превратить прогулку с Бабановой от служебного входа до квартиры в длинный подробный рассказ, мастерски скроенный по законам детективного жанра, где была завязка, кульминация и развязка. Слушать его можно было бесконечно, чему я сам был свидетелем, когда учился на Высших театральных курсах, где прослушал курс Виталия Яковлевича об американской драматургии… Вот он заходит в аудиторию, отрешенный небожитель, далекий от нас, как Бродвей, садится за стол, царственно откидывается на спинку стула, делает эффектную паузу, после чего молча обводит аудиторию печальным взором: милые, кто вы такие? И, наконец, окончательно очнувшись в Москве, а не в любимом Нью-Йорке, роняет скорбную фразу: если ты не гений, то все напрасно - таланты никому не нужны.
Так он начинал свою лекцию о Теннеси Уильямсе.
Никому из нас не пришло в голову, что наш страстный рассказчик Вульф никогда в глаза не видел тот самый Нью-Йорк (речь о 1980 годе), да и в Америке тоже ни разу не был. Тот Город сна, о котором он рассказывал - а позднее описал в книгах - он знал назубок. Метрополитен Опера он чуть-чуть презирал за ее буржуазность, бродвейские мюзиклы снисходительно журил за всеядность, предпочитал театры окраин, те, где шли скандальные пьесы-хиты из жизни геев, джаз выбирался слушать в каких-то клубах в Ист-Энде, а новое кино предпочитал увидеть на Фабрике у Энди… Бог мой, этот воображаемый Нью-Йорк от Виталия Вульфа был, пожалуй, лучше и круче реального города.
Когда советская власть кончилась, он смог увидеть Америку, а до этого был обыкновенным невыездным бакинцем, живущим на птичьих правах в Москве.
Этот редкий талант увидеть незнаемое, описать грезы живыми словами и красками, и стал основанием уникальной карьеры Виталия Вульфа, который из провинциального юноши превратился, в конце концов, в законодателя моды, культовую фигуру телеэкрана, главного редактора радио "Культура" и - надо признать - жесткого брюзгливого критика всяких новаций.
А рассказчик он был от Бога.
Вульф унаследовал империю слова Ираклия Андроникова (коего не любил), театр одного актера великого чтеца Владимира Яхонтова и волшебство самого Левитана, знаменитого диктора советских времен. Сплав этих трех голосов, азартов и дарований и породил феномен Виталия Вульфа на телеэкране.
Первым его уникальные возможности почувствовал Владислав Листьев в далекие 1990-е годы. Он-то и предложил Вульфу попробовать себя в роли телеведущего. Вульф согласился охотно, свой первый рассказ он посвятил великой богине Марии Ивановне Бабановой, у трона которой он провел годы, как сказочный Кай у ног Снежной королевы.
Вульф так упоительно рассказал о Бабановой, что страна разом подсела - другого более точного слова нет - на этот наркотический тембр, прищур глаз, элегантный жест, наброшенную ногу на ногу. Мечта бакинца сбылась, он вышел на сцену, один на один с миллионами и спокойно положил нас в карман, как положено великому магу.
В этом волшебном кармане мы счастливо прожили долгие годы, слушая бесконечные сказки об Ольге Тарасовой, Фаине Раневской, Галине Улановой, Иве Монтане, Грете Гарбо, Мерилин Монро, Джуди Гарланд. Со всеми он был знаком, всех немножечко знал, со всеми был капельку дружен, за многими кое-что сумел подсмотреть, выспросить всякую забавную мелочь. "А вот помню…", - начинал он, и рассказывал прелестную байку о заброшенном доме в паутине сухого плюща, с закрытыми ставнями, каковой увидел из окна гостиницы в Лондоне. От особняка веяло такой тайной и грустью, что московский гость замер у окна, и тогда горничная шепнула, что здесь в уединении жила последние годы великая Эва Гарднер и маленькой девочкой она сидела у звезды на коленях, потому что ее мать тоже была горничной.
Было это или не было? Неважно - главное, что история безупречна.
У Вульфа был явный талант писателя, но он не захотел гнуть спину в одиночестве над страницей, он предпочел видеть глаза очарованной публики. Актер! Актер до мозга костей.
Без него наш телеэкран осиротел.
Сказочник умер.
Новогодняя елка, оставленная без присмотра (Вульф был госпитализирован в конце января) в углу пустой квартиры засохла, ветка с серебряным шаром обломилась…
И некому больше рассказать на ночь сладкую сказку, чтобы мы покрепче уснули.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
