"Мы ни в коей мере не рассматриваем визит вице-президента как меру поддержки любого кандидата на пост президента России… глупо было бы думать, что такова наша роль". Так директор по России в Совете нацбезопасности США Майкл Макфол ответил на вопрос, не за этим ли Джозеф Байден прилетает сегодня в Москву.
Автор "перезагрузки" (именно с подачи Байдена, произнесшего слово "reset" два года назад в Мюнхене, термин вошел в лексикон и активно применяется уже и к другим странам) едет обсуждать насущное и готовить визит в Россию Барака Обамы. Основные встречи завтра и послезавтра: президент, премьер, посещение Сколково, общение с оппозицией и представителями гражданского общества.
Хотя Макфол ответил именно так, как только и мог ответить чиновник, сам вопрос не лишен логики. На протяжении двух лет по обе стороны океана периодически вспыхивают разговоры о том, с кем предпочитает общаться или даже "на кого ставить" администрация США: на президента или премьера.
А с учетом того, что ровно через год примерно в это же самое время в России будут проходить президентские выборы, в отношении которых все по-прежнему покрыто домыслом и мраком, вопрос далеко не праздный.
Внешний фактор, как иногда его представляют опять же в обеих странах, – международное общественное мнение как предохранитель от наиболее экстравагантных шагов внутри страны (любой, в данном случае, России), не будет играть сколько-нибудь значимой роли, и в США вроде это понимают. Аргументы типа «мир содрогнется» в практике международных отношений не значатся. Но сколько бы ни говорили о «деперсонализации» отношений, субъективные факторы могут иметь объективные последствия, и было бы недальновидно не принимать этого в расчет. Из понимания, с кем предстоит иметь дело уже в будущем году, проистекает и ответ на вопрос, чего в этой связи ждать в двусторонних и многосторонних отношениях.
США четко обозначили следующие шаги, которые они хотели бы предпринять с Россией: дальнейшее сокращение стратегических вооружений (что вряд ли является темой ближайшего будущего даже для США, не говоря уже о России, которая, по мнению многих экспертов, достигла потолка своих «сокращательных» возможностей) и тактического оружия. Что опять же в обозримом будущем вряд ли возможно. Россия сказала, что к ТЯО она приступит только после того как убедится, что заработали механизмы договора по СНВ, а главное – поймет, что происходит с проектом ПРО.
Вторая тема, в которой Москва заинтересована больше, чем в ТЯО, - ДОВСЕ и ограничения по обычным вооружениям в Европе. Москва уже заявляла, что снятие фланговых ограничений и восстановление режима контроля над обычными вооружениями для нее гораздо важнее тактического оружия. США тоже поднимали тему ДОВСЕ несколько месяцев назад, но видение того, где чье вооружение может размещаться и в каком количестве, у Вашингтона и Москвы по-прежнему сильно разнится.
Чего реально можно достичь до погружения в предвыборные хлопоты? В принципе, убить наконец всю эту историю с поправкой Джексона-Вэника и посодействовать России ее вступлению в ВТО. «Мы пытаемся содействовать тому, чтобы было сделано все, что необходимо в двусторонних делах, что почти достигнуто, и помогаем в многостороннем процессе, чтобы (Россия) смогла вступить в ВТО в этом году», - сказал МакФол. Ну, насчет «почти достигнуто» - тут есть сомнения, поскольку формулировка звучит не первый год. При этом все понимают, что вопрос вступления давно лежит в плоскости политической воли. Причем с обеих сторон. И воля не только Вашингтона, но и Москвы часто далеко не очевидна.
В принципе, если бы удалось достичь каких-то решений по ПРО и по ВТО, можно было бы сказать, что четыре года президентства Медведева вкупе с тремя годами Обамы принесли отношениям немало реального и значительного. От общей резолюции Совбеза по Ирану до запрета на поставку комплексов С-300, от договора СНВ до афганского транзита через российскую территорию, от общего снижения враждебной тональности до восстановления каких-никаких рабочих отношений на уровне почти двадцати групп в рамках президентской комиссии. Скоро можно ожидать, очевидно, соглашения по механизму усыновления российских сирот. Эту тему Москва в последние годы подавала столь громко, что складывалось впечатление, будто внутри страны никаких проблем с сиротами нет…
Нынешний визит уже представлен как экономический. Так же подавался и прошлый приезд Медведева в США летом прошлого года. Дескать, впервые за всю историю новейших отношений главной темой двух стран стала экономика, а не ядерные боеголовки. Что, несомненно, отрадно, но доля России в экономическом обороте США столь незначительна, что вряд ли экономика может стать основой отношений. Даже если к визиту Обамы будут приурочены очередные американские инвестиции в российские инновации, это ни на что не повлияет. Россия для США не Китай и не Латинская Америка.
Даже отмена поправки Джексона-Вэника представляется не столь легкой, поскольку сразу вызовет вопрос Конгресса, который к тому же теперь наполовину республиканский: а какая выгода Америке с того, что Россия получит полноценный торговый режим? Вряд ли конгрессменов сразит предложение поработать в Сколково, как, впрочем, и Байдена, из Конгресса пришедшего и подоплеку с поправкой хорошо знающего… Что же касается лоббистских возможностей российских компаний в США или американских компаний, работающих в России, то их недостаточно для убеждения Конгресса.
Но в целом в двусторонних отношениях сейчас действительно неплохое время, чтобы зафиксировать новые темы и довершить начатые. Никаких "очагов раздражения" со стороны России, ни Конгресс, ни общественные организации не обсуждают "кровавые действия" Москвы внутри страны и по периметру, все внимание перенесено на Ближний Восток, будущее которого изрядно пугает как США, так и Россию.
"Мы хотим расширить диапазон тем, которые имеем с Россией. Это не могут быть отношения только в части контроля над вооружениями и нераспространения", - сказал Макфол и упомянул недавний диалог о СМИ XXI-го века, проходивший в одной из президентских групп.
США в последнее время придают просто немыслимое значение новым средствам коммуникаций. Интерес вспыхнул с иранских выборов 2009 года, когда недовольные их итогами с помощью блогов и твитов устроили серию уличных протестов. Дело ничем не кончилось, но многие сочли протесты доказательством того, что виртуальное пространство повлияло на реальное. События же на Ближнем Востоке стали для многих триумфом воли социальных сетей над тиранами.
Свободе перемещения информации по мировым сетям придается теперь прямо-таки сакральное значение. Даже история с «викиликами» на этом фоне подзабылась. Что жалко… Только вряд ли российские блоги способны качественно продвинуть российско-американские отношения. Или повлиять на собственное искривленное пространство.
