Кто может рассказать про Алексея Николаевича Мишина больше, нежели катавшаяся с ним сорок с лишним лет назад в паре, а затем все эти годы работающая бок о бок тренером в ленинградском, а потом петербургском спорткомплексе "Юбилейный" Тамара Николаевна Москвина? Да никто! Вот корреспондент агентства "Р-Спорт" Андрей Симоненко и отправился в "Юбилейный". Хотел спросить у Москвиной про Мишина – а в итоге узнал рецепт вечной молодости.
- Тамара Николаевна, вы помните свою реакцию в тот момент, когда узнали, что будете кататься в паре с Алексеем Николаевичем?
- Честно говоря, точно не помню. Просто потому что это не было каким-то неожиданным событием в моей жизни. История нашей пары с Мишиным была такая. Я, когда переквалифицировалась из одиночниц в парницы, год каталась с Александром Гавриловым. Именно он научил меня парному катанию. Но потом Гаврилов завершил карьеру – у него была семья, ребенок, а стипендии нам тогда по каким-то причинам не платили. Мы с моим мужем и тренером Игорем Борисовичем Москвиным обсудили ситуацию – и решили, что надо поискать другого партнера. Стали рассматривать кандидатуры, причем иногородних в расчет не брали – только своих, ленинградцев. А Мишин в тот момент как раз думал о том, чтобы завершить карьеру одиночника. Вот Игорь Борисович и предложил ему попробовать покататься со мной в паре.
- Сколько вам было тогда лет?
- По 24 года. Мы друг друга хорошо знали, потому что тренировались в одной группе у Москвина. Никакого времени на притирку или привыкание друг к другу нам не требовалось. Вот поэтому и не помню свои ощущения после первых совместных с Мишиным прокатов.
- У Алексея Николаевича всегда было такое потрясающее чувство юмора, как сейчас?
- Всегда. Да и я, надо сказать, не отличалась отсутствием этого чувства юмора. И в сборной у нас шутить любили. Помню, в Москве на турнире каком-то жили в пансионате ЦСКА – и все ребята в одной огромной комнате, человек 12. И Игорь Борисович с ними там же. И вот, спит Мишин на своей кровати, а Куренбин берет свои носки, которые у него, надо заметить, были особо выдающиеся в сами понимаете каком плане, и машет у Алексея под носом. Мишин просыпается, сердито спрашивает – ты чего размахиваешь своими сырками под моим носом? А Куренбин отвечает – воздух не купил, воздух не купил!
- Расскажите о каких-нибудь любопытных эпизодах вашего с Мишиным персонального общения.
- Мне сейчас трудно сходу вспомнить что-нибудь эдакое, но пикировались мы с ним все время. Все, что бы мы друг другу ни говорили, имело двойной смысл. Ну вот, например, на тренировках у нас с ним часто случалась такая ситуация. Тренер говорил нам что-то попробовать такое, что, как мне казалось, точно не получится. И я, с присущей мне, как женщине, капризностью иногда мужчин, и Москвина, и Мишина, доводила тем, что с пеной у рта доказывала свою правоту. А потом Леша говорит: слушай, ну раз Москвин ничего не понимает, говорит бред, давай сделаем один раз то, что он предлагает – но так, чтобы он сам убедился, что это плохо. И вот Игорь говорит в очередной раз: сделайте то-то. Мы безропотно киваем, идем делать - и я нарочно где-то падаю. А они оба дико хохочут надо мной.
- Положительный настрой у вас был на тренировках, ничего не скажешь...
- Знаете, дух философского отношения к жизни у нас с Мишиным действительно был всегда. А еще тренировки у нас проходили в рациональном таком ключе. Ведь у нас с Мишиным у каждого была своя жизнь. У меня – только что созданная своя семья. У Мишина - своя. Поэтому если некоторые пары выясняют отношения, чуть не до мордобоя дело доходит, то мы, наоборот, быстренько, без ссор, без криков, тренировались – и по своим делам. Могу сказать, что ни от Игоря Борисовича, ни от Мишина я никогда ни одного матерного слова – которые они, допускаю, знают - не слышала. Настрой у нас был на тренировках всегда такой деловой, но при этом очень доброжелательный.
- У вас с Мишиным были необычные программы – вспомнить хотя бы знаменитый "Тирьям-тирьям". Как находили идеи?
- Честно говоря, уже далеко не все помню. Ну вот нашу лезгинку, например, мы нашли, когда были в городе Куйбышеве (сейчас Самара). Зашли в гостинице в ресторан – а там играет какая-то молодежная группа. Ребята нас узнали – говорят, о! Москвина и Мишин! И предложили нам что-нибудь записать. Мы послушали их репертуар – и попросили их записать лезгинку. Они это сделали – в студии, и так в итоге получилось, что с этой короткой программой мы заняли второе место на чемпионате мира. Мы потом благодарили этих ребят.
- Не жалели, когда решили закончить с катанием? Ведь четыре года совместной карьеры - это совсем не срок.
- Жалеть было не о чем - мы обсуждали этот вопрос, и наше решение было продуманным. Мысли были такие: ну еще один чемпионат мира. Ну еще одна медаль. Ну тысяча рублей премии. А мне было уже 28 лет. Надо было защищать диссертацию – и детей заводить. В то время уже считалось, что семья должна быть полная в таком возрасте. Ну вот, мы с мужем эти вопросы обсудили – и поставили Лешу в известность. Так и закончили.
- Когда вы стали тренерами, что изменилось в ваших отношениях?
- Мы просто каждый пошли своей дорогой. Я, с присущей мне, как многие говорят, расчетливостью занялась парным катанием. Оно требовало значительно меньше времени. Не надо было заниматься "школой", фигурами, пар было не так много – и, соответственно, было не так много людей, которых мне надо было окружать своей заботой. У меня была семья, аспирантура, потом появились дети – и мне надо было изыскивать время, чтобы жить нормальной жизнью. Вот я и решила – парное катание я знаю. Одиночниками занимался Игорь Борисович – зачем они мне? Ну и я, когда уже была беременная и уходила из спорта, получила свою первую группу учеников, которых считали бесперспективными для одиночного катания. Леша же именно на одиночном катании и сосредоточился. Во-первых, думаю, ему не хотелось заниматься парным катанием, потому что там нужно быть конфликтологом. Работать не с двумя, а с четырьмя родителями. В одиночном катании все намного проще. Ну и, во-вторых, он ведь инженер, закончил ЛЭТИ имени Ульянова (Ленина) – и начал заниматься биомеханикой, теорией прыжков. То, что было нужно для одиночного катания.
- Но вы же постоянно должны были пересекаться – работаете ведь на одном льду?
- Ну это нельзя назвать одним льдом. Мы работаем по очереди. Но вообще пересекались. Например, Мишин мне говорил: Тамара, я тебя ненавижу. Как приду домой, мама мне: "Леша, вот Тамара английский изучает. Тамара в аспирантуру поступила". Так что, Тамара, в печенках ты у меня уже сидишь! Если серьезно, у нас с Мишиным никогда не было никаких личных тесных взаимоотношений. Когда встали в пару, я только что вышла замуж, а Леша женился. А дружба – она, конечно, осталась. На соревнования мы приезжали, например – он со своими одиночниками, я с парами. И общались. Как дела, как мама, как сестра, как дача... И никогда мы с ним не пытались друг друга перещеголять – у кого больше дач или больше медалей. Жизнь нас приучила к тому, что завидовать нехорошо. Да и, как Леша всегда говорил, замечательно, если у тебя богатый сосед – всяко твою хату не спалит.
- Были моменты, в которых вы что-то друг у друга перенимали или заимствовали?
- Понимаете, у нас с ним ведь был один тренер – Игорь Борисович Москвин. Поэтому и упражнения, и система подготовки, и все остальное было, можно сказать, единым. Источник был един. А потом каждый из нас развивал свое направление. Я работала в институте физкультуры 15 лет на кафедре, была кандидатом наук, проводила различные исследования. А Леша стал инженером и тоже двинулся в научную сторону. Вот так параллельно мы и шли – здесь, в "Юбилейном". Когда же была открыта Академия фигурного катания, то мы с Мишиным попросили нас оставить на старом месте. Все-таки мы уже пожилые тренеры, привыкли... Вот нас и оставили. К лучшему, я считаю – в Санкт-Петербурге теперь не одна, а две базы фигурного катания.
- Но хоть какая-то кооперация у вас с Мишиным была?
- Была. У меня своя группа – и у него своя группа. Иногда кому-то из его детей нужны дополнительные занятия, иногда моим нужно чуть-чуть побольше поработать. Ну и мы с ним рассуждали так – лед ведь не наш частный. Лед государственный. Если его детям нужно в уголочке какие-то вращения потренировать – пусть приходят, мне не жалко! А ему было не жалко помочь моим парам – над прыжками, например, поработать. Иногда моим спортсменам это было нужно. Я его попрошу – Алексей Николаевич, не могли бы вы? Он – могу! А в другой раз, например, мы с ним в складчину сделаем лонжу. В общем, мы поняли, что эта кооперация взаимовыгодна. Это рациональное использования времени и средств. Но, подчеркиваю, это не значит, что у нас с ним общая группа – ни в коем случае. Точно так же я иногда езжу в Москву, чтобы мои спортсмены поработали со столичными специалистами.
- В гости друг к другу ходите?
- Когда мы катались, раза два, может, друг у друга были. Один раз мы с Игорем Борисовичем у него дома были, когда, кажется, была какая-то съемка. Один раз, помню, он у нас был. И на дачу однажды он к нам заезжал. А я у него на даче не была ни разу. И ни на каких банкетах или в ресторанах вместе никогда не были.
- Известно, что вы оба любите готовить и хорошо умеете это делать. Хотя бы на этой почве вас что-то объединяет?
- Что я могу на эту тему рассказать... Леша всегда любил хорошо поесть, это факт. Кормили раньше на турнирах, как правило, не очень – так, что по талончикам давали, то мы и ели. Вот я на обедах ему иногда говорила – Леш, хочешь полбутерброда? Он на меня так смотрел – и потом тихо говорил: ну ладно, передай мне деликатно свою тарелку. Ну а что, я ела меньше, мне надо было держать себя в форме. Вообще же Леша в плане еды всегда был очень расторопный. Когда ездили на сборы, то мы с Игорем всегда назначали его ответственным за кухню в столовой. Потому что у него всегда была масса знакомых подавальщиц, официанток, поварих. И нам в результате перепадали самые хорошие куски – или предлагали, например, что-то на выбор. Мясо, там, или рыбу. Другим бывало, вообще ничего не давали – а мы говорили, Леша, ну сходи! И он шел – а потом нам жареную картошечку приносили вкусненькую. Все благодаря Мишину и его связям.
- А вашей совместной спортивной карьере тесные контакты Алексея Николаевича с подавальщицами не мешали?
- Нет, не мешали. Леша был очень умный и хорошо планирующий свою жизнь молодой человек. Он знал, что тренировки – это его работа, а личная жизнь – это в другое время. Конечно, Леша был любвеобильным молодым парнем. Мишин и Четверухин – это секс-символы нашей страны того времени. Но проблем из-за отношений Леши с молодыми симпатичными девушками – до его женитьбы – у нас не было. Мишин никогда не опаздывал, тренировки не пропускал. Мы были дисциплинированные – и он, и я. Нас так воспитали в семье – и это нас объединяло. И Игорь был такой же.
- Звездной болезнью Мишин никогда не страдал?
- Никогда! Понимаете, мы же с ним люди с чувством юмора. Мы с Мишиным знали, что являемся периферийными зябликами – это его выражение. То есть мы люди с налетом провинциальности. Мы за четыре года, которые с ним катались, добились быстрого взлета. В стране развлечений особо не было, поэтому нас все стали узнавать. Цыганский танец, "Тирьям-тирьям"... Мы стали популярны. Причем еще и благодаря тому, что мы постоянно были рядом с Белоусовой и Протопоповым. Они были кумиры для всей страны, поэтому часть их славы доставалась и нам. На свою известность мы всегда смотрели философски. Если нас замечали, то мы это проглатывали – и продолжали свою провинциально-периферийную жизнь. Мы находили какие-то иные формы преуспевания, нежели купание в лучах славы.
- А если что-то не получалось...
- ...То мы тоже не обвиняли ни в чем друг друга – а работали дальше. Да и сейчас я продолжаю жить с такой же философией. Вот, для примера – моя пара Кавагути/Смирнов заняла второе место на чемпионате Европы. Журналисты говорят – как же так, Тамара Николаевна, почему не золото, почему засудили? А я отвечаю – скажите, вот ваша газета на каком месте в Европе или в мире? Не на втором? Все! А мы – вторые. И вообще, никогда я ни на что не жалуюсь. Засудили – не засудили, хорошо нам – плохо нам. Ни на что. Не надо нас считать бедненькими и обиженными.
- Тамара Николаевна, напоследок – поздравьте, пожалуйста, Алексея Николаевича с днем рождения, и еще расскажите – в чем секрет вашей с ним молодости?
- Так, сейчас... Алексей! В день твоего юбилея я желаю, чтобы предметов вдохновения – будь это спортсмены, симпатичные тренеры, в том числе в лице твоей супруги, крупная рыба, которую ты поймал на рыбалке, красиво выстроенный коттедж или новые научные разработки – у тебя было великое множество на протяжении долгих и долгих десятилетий. А молодость... Знаете, когда в 1967 году открывали "Юбилейный", нам с Мишиным вручили символические ключи. Вот с тех пор мы каждый день отворяем эти двери – и тренируем. Не фигуристов Иванова, Петрова, Сидорова, нет. Учеников. Они для нас ученики. День за днем мы видим учеников, видим одни и те же стены. И чувствуем то же самое, что сорок три года назад. Тогда мы были молодыми – и сейчас мы с ним молодые. Вот и весь секрет.
