Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Слово "перезагрузка" придумала не Хилари Клинтон, а вице-президент Джозеф Байден. Успешно заключенный и ратифицированный договор по СНВ – это не сама перезагрузка, а начало пути к ней. Продолжение же этого пути Россия и США сначала видели одним образом, а сейчас – слегка другим. А дальние перспективы – тут и вообще все в тумане.
Этих трех примеров достаточно, чтобы увидеть, какой это странный и сложный процесс – возвращение российско-американских отношений к нормальности после двух президентских сроков Джорджа Буша.
Дело, прежде всего, в том, что никто не знает, какая она, эта нормальность. Мы совместно нащупываем к ней дорогу, постоянно натыкаясь на подводные и надводные камни и страшно при этом ругаясь.
И так уже два года – с момента нажатия 6 марта 2009 года красной кнопки на желтой подставке двумя коллегами по дипломатии – Хилари Клинтон и Сергеем Лавровым. А на самом деле гораздо дольше, поскольку обсуждать перезагрузку с шедшими к победе американскими демократами начали куда раньше.
Ливийское понимание
В нынешней истории вокруг Ливии была пара загадок, прояснившихся не сразу. Например, почему Барак Обама вел себя поначалу до странности тихо? А, оказывается, в Триполи уже пять лет как было американское посольство, которое охраняла не морская пехота, а солдаты Каддафи. Беззащитная полностью, жила там часть людей в вагончиках-трейлерах, хотя и комфортных. Так вот, Обама ждал, пока территорию Ливии покинет последний американец. Потому что, если повторилась бы ситуация с заложниками, как в Тегеране в 1979 году, вот это был бы кошмар. Ослабевшая сверхдержава, потерявшая в волне арабских переворотов большую часть своих союзников, да еще и униженная ливийцами… Когда американцев вывезли, Обама начал действовать всерьез.
Но вывозили также и россиян (и европейцев, и прочих). И тут Москва и Вашингтон контактировали с неожиданной теплотой. Когда берега Ливии покинул последний "русский" паром, стало известно насчет прихода американских авианосцев.
Можно было бы представить, что Москве и Вашингтону нечего делить в Ливии. И что это идеальный случай для отработки взаимодействия в ситуации, когда интересы сторон не сталкиваются.
Нечего делить? Но ведь, по логике холодной войны (или отношений с администрацией Буша), надо делать все, что плохо для Америки, создает ей затруднения. И все международные персонажи – даже Каддафи – если осложняют жизнь Америке, то это наши персонажи. Или можно вспомнить повторявшийся до надоедливости сценарий начала 2000-х: как только против нелюбимого США режима выступают демонстранты, то их нельзя трогать, что бы они ни вытворяли. А если режим любимый, то трогать и разгонять можно. И понятно было, что до перезагрузки Москва не имела иного выхода, как не давать супостату спуска и не создавать международно-правовых прецедентов, при которых как только вышел толпой на улицы и начал бороться с властью, так уже победил.
А сейчас опасений на эту тему в Москве не ощущается. И это интересный факт. Ливийский консенсус можно было бы выразить так: никто не мешает бесперебойному поступлению ливийской нефти в Европу, никто не мешает Америке приобретать друзей среди новых режимов Ближнего Востока, и никто не пытается "вытеснять" оттуда Москву, в том числе экономически, заявляя, что либо Россия – либо мы. Ровное поле для всех. Ни Запада, ни Востока, не говоря об эллинах и особенно соседях-иудеях.
Консенсус этот достигался в нервной обстановке и на бегу, но если он не сорвется, это будет знаком, что перезагружались не зря.
Чего добивались
А теперь давайте вернемся к началу 2009-го года, когда Барак Обама вселился в январе в Белый дом, и довольно быстро начались практические шаги по поиску формулы новых отношений с Россией. Уже в феврале того же года вице-президент Джозеф Байден произнес на конференции по безопасности в Мюнхене слово "перезагрузка". Кнопка появилась на свет 6 марта. А дальше была первая встреча Обамы с Дмитрием Медведевым 1 апреля и визит президента США в Россию 6 июля. И так далее.
За этими событиями стояли простые практические соображения двух новых администраций, в Москве и Вашингтоне. Как отмечает мой коллега Дмитрий Бабич, Обама "не полюбил Россию", он просто отказался видеть в ней угрозу. Москва, в военном и иных планах, действительно не угрожает ни Европе, ни США. Зато США с европейцами хорошо поразвлекались в 2000-х с созданием вокруг России цепочки специфических режимов. Но есть такая штука как деньги. Их не хватит одновременно на вытаскивание увязшего хвоста в Ираке и Афганистане, выяснение отношений с Ираном – и на Россию. Более того, по соображениям чисто географическим приходится выбирать: либо ссоришься с Россией, либо делаешь что-то с Афганистаном. Это вопрос транзита.
Первые команды неофициальных переговорщиков двух стран мыслили картину так: нужен договор о ненападении во всех смыслах, по крайней мере в тех ситуациях, где интересы Москвы и Вашингтона не сталкиваются. Если совпадают – и вообще прекрасно. Например, в Афганистане.
Было понятно, что в первое время доверия друг к другу не будет. Шагом к налаживанию такого доверия был выбран договор по СНВ.Считалось, что заключить его – легче легкого (оказалось, что на самом деле трудно). А заодно работа над ним помогла бы выявить противников российско-американского потепления в обеих странах, и посмотреть на их аргументы и возможности. Заметим, перезагрузка очень похожа на личную инициативу новых лидеров – Обамы и Медведева, и им очень не хотелось терпеть неудачу. И упускать шанс. Для России, например, можно было иметь дело только с мощной командой Обамы и больше ни с кем, как ни вспоминались с неудовольствием акции той же команды при Билле Клинтоне. Штука в том, что у республиканцев вообще, не считая Генри Киссинджера, испарилась внешнеполитическая команда, ее и сегодня нет.
Так вот, сейчас не 2009 год. Ненападение Москвы и Вашингтона на интересы друг друга будет теперь проверяться в международных ситуациях куда более сложных, чем Ливия. Мы так же расходимся по Ирану. Для России могут оказаться катастрофичными любые попытки США ослабить Китай – а они ведутся по нарастающей.
Зато две державы уже привыкли получать удовольствие от ситуаций, когда они не мешают друг другу. В этом, видимо, главный пока результат "жизни после перезагрузки".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
