Константин Богданов, для РИА Новости.
Спустя пятьдесят лет после полета Юрия Гагарина мы по-прежнему не всегда можем четко ответить себе: зачем нам, собственно, космос? Масса людей считает, что знает ответ на этот вопрос. У самого космоса он, кажется, тоже есть, и с ним придется считаться.
За полсотни лет Советский Союз довел-таки свою пилотируемую платформу практически до совершенства. Лунная программа "Зонд" в качестве боковой ветки породила корабли серии "Союз", постепенно превратившиеся в "Союз-Т", "Союз-ТМ" и, наконец, "Союз-ТМА". США вложились в "шаттлы" – многоразовые "трамваи" на семь астронавтов. Каждый путь был по-своему выгоден.
Так ли опасна орбита, как любят об этом говорить? Человеческая жизнь бесценна, но если кто и знает ей цену, так это бесчеловечная статистика.
Гибель Владимира Комарова на совершенно сыром аппарате "Союз-1" и отказ вентиляционного клапана при возвращении с орбиты Волкова, Пацаева и Добровольского на "Союзе-11" (после которой старт и спуск на землю начали производить в скафандрах). Две катастрофы на 110 запусков.
Американские "Шаттлы" в этом смысле выглядят куда менее безопасными – на их "счету" сразу четырнадцать жизней: разрушение двигателей ускорителя при старте "Челленджера" в 1986 году и срыв теплового экрана при возвращении "Колумбии" в 2003 году. Но это – те же два случая на примерно те же 132 полета.
При этом если отечественные катастрофы относились к раннему этапу становления орбитальных программ, когда аппараты откровенно "доводились", то американские стали следствием недоработок и невнимания уже на технологически более совершенном уровне. Что, по-видимому, показывает нам некоторый пороговый уровень риска при орбитальных полетах вне зависимости от совершенства используемой ныне техники: около 1,5%. Что характерно, менее совершенные аппараты летали удачнее: можно накинуть на эти выкладки безаварийные советские "Востоки" с "Восходами", а для американцев – "Меркурии", "Джемини" и "Аполлоны" (включая чудом выживший "Аполлон-13"). Картинка качественно не поменяется.
Прогресс в области автоматики, телемеханики, в системах управления и передачи данных потихоньку устраняли "человеческий фактор" из космонавтики, сильно помогая людям (как находящимся на борту, так и сидящим в ЦУПах) делать свое дело. "Автоматический космос" живет, развивается и регулярно добивается успеха – и речь здесь не только о качественном скачке в оснащении орбитальных группировок. Последние тридцать лет аппараты уверенно ходят далеко за пределы земной орбиты (из числа наиболее ярких недавних примеров можно назвать японский зонд "Хаябуса", претерпевший массу неприятностей, но вернувшийся-таки на Землю из пояса астероидов).
Утрата космосом остроты политического соревнования постепенно свела на нет темпы экспансивного расширения пилотируемых программ. В декабре 2012 года исполнится 40 лет с того, как нога человека в последний раз ступала на поверхность Луны. В первых выкладках королевского КБ ориентировочные сроки отправки корабля к Марсу закладывались в районе 1976 года. В 70-е же на полном серьезе считалось, что уже в 90-е человечество должно иметь постоянно действующие лунные поселения и высаживаться на Марсе. Как выяснилось, ресурсам планеты нашлось иное применение.
Прогресс в технологиях порождает два крайних взгляда. Согласно одному из них, изучение космоса все в большей степени следует отводить автоматическим станциям, исключив всякий риск для человеческой жизни. Согласно другой, именно новые конструкционные материалы и системы управления позволят человеку достичь новых горизонтов во Внеземелье и, наконец, закрепиться там, создав первую внеземную колонию. И это надо делать, потому что другой цели у нас все равно вроде как нет.
Недоумение вызывают обе эти крайности. Истерический, перестроечных еще времен призыв "не надо вашего космоса!" (с практически обязательным продолжением про пустые полки и колбасу) не имеет перспектив даже в самой интеллектуальной из своих форм, абсолютизирующей риски для жизни космонавтов и выдвигающей лозунг "Земля для людей, космос – автоматам!". Сходной точки зрения в последние годы жизни придерживался, например, преемник Королева академик Василий Мишин, прямо называвший акцентуацию на пилотируемых запусках в 60-е годы политически ангажированной ошибкой, порождением рекордной штурмовщины, не приносившей пользы реальной экономике.
Впрочем, впрямую необходимости полетов человека в космос заслуженный "генеральный" не отрицал, да это и бессмысленно. В той же Америке цикл сокращения космических программ после распада биполярного "противостояния систем" постепенно заканчивается, там начинают рисовать перспективные образы высадок на Луну и Марс. Подобные наработки есть и в России. Уже без штурмовщины – просто, наверное, пришло время.
Так получилось, что мы здесь, а космос – там, и этого вполне достаточно.
Слова Циолковского ("нельзя вечно жить в колыбели") навязли в зубах. Дежурное зубоскальство отечественных инженеров-ракетостроителей про то, что с этой планеты нужно как-то выбираться, имеет под собой фундаментальное психологическое объяснение. Человек все равно пройдет за грань, так уж он устроен.
Однако ничуть не более, чем приступы антикосмического мракобесия, осмысленны и требования неограниченной экспансии в Солнечную систему. На нынешнем технологическом базисе с учетом располагаемых ресурсов планеты, такой мегапроект, с одной стороны, поглотит существенную долю прибавочного продукта (распределение которого и так страдает, мягко говоря, определенным дисбалансом), а с другой – никоим образом не обеспечит хотя бы нулевой рентабельности. Разговоры о лунном гелии-3 и рудных запасах пояса астероидов пока остаются тем, чем они есть – обычными разговорами.
Расширенное освоение людьми ближнего и дальнего Внеземелья на текущем историческом этапе лишено какого бы то ни было хозяйственно-экономического значения. И в данный момент не видно предпосылок к скорому изменению этого положения дел.
Под пилотируемые программы отсутствует амбициозная цель, требующая мобилизации, преодоления, решения новых задач. В свое время специалисты НАСА откровенно "скучали" при отправке поздних экспедиций программы "Аполлон". Ведь с точки зрения ракетно-космической отрасли полеты на Луну уже не представляли никакого инженерно-технического интереса (а ученые все нагружали корабли приборами и задачами). Нечто похожее происходит и сейчас в части, касающейся орбитальных полетов.
Наверное, это правильно: эпическое достижение окончательно превратилось в обычную, в чем-то даже рутинную работу. Пилотируемая космонавтика несколько поутратила флер героизма, и это, наверное, к лучшему: ей занимаются те, кого реально тянет туда, где так высоко, что голубое небо становится черным.
К пилотируемому космосу придется относиться спокойно и размеренно: он есть, ему отведено свое место, он будет двигаться дальше (это страшновато? Да, но неизбежно!). Мы уже практически привыкли к нему. А вот к чему, наверное, не привыкнем никогда, так это к гагаринскому старту. Тому внезапному "большому взрыву", который и сделал, в сущности, вселенную пилотируемой космонавтики.
Буря "больших космических шестидесятых", начатая стартом королевского спутника, а закончившаяся медленным неуклюжим прыжком Армстронга на лунный грунт, еще долго будет будоражить воображение будущих поколений. В принципе, не самый плохой пример для тех, кто вновь захочет шагнуть наверх.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
