Все не идет из головы "Манежка". Не у меня одного. Ее то и дело поминают по первому удобному поводу люди разных политических убеждений. Одни - с назиданием. Другие - с упованием. Третьи, как водится, - серединка на половинку.
Упования нацистов с примкнувшими к ним националистами естественны и просчитываемы. Извращением кажутся те надежды на светлое будущее страны, с коими связывают ксенофобские порывы толпы иные публицисты.
Вот как истолковал событие от 11 декабря сего года писатель Юрий Поляков: "И клич, брошенный на Манежной: "Россия для русских!", надо понимать так: "Россия и для русских тоже!". Значит, то был бунт в первую очередь не на ксенофобских дрожжах?
Господин Жириновский интерпретировал протестные настроения Площади только как антикавказские, потому что никто не кричал против татар. А то, что под Площадью били всех, кому не повезло с цветом волос, кожи, с разрезом глаз и с конфигурацией носа - так это не в счет?..
Сатирик Виктор Шендерович не смог прочесть тот подтекст, что стал доступен его собрату по перу Юрию Полякову. Он опознал в действе на Манежной его ксенофобский смысл. Потому организовал митинг под девизом: "Москва - для всех!".
В беседе с журналистом Валерием Панюшкиным на "Дожде" Шендерович был достаточно категоричен по поводу толпы, заполнившей площадь: темная фашизоидная сила, несущая угрозу лично для него и для страны тоже.
Собеседник сатирика не был бы интеллигентным человеком, если не заметил в его едких и язвительных замечаниях, отпускаемых в адрес ксенофобов, такой же агрессии, какую демонстрируют в своих жестах и кричалках национал-патриоты.
На это Шендерович вспомнил определение сатиры, данное Фазилем Искандером: "оскорбленная любовь". И добавил от себя: "поруганный идеал".
"А разве нет чувства оскорбленной любви к Отечеству в фобиях молодых людей на площади?" - молвил рассудительный Панюшкин. Тут-то мне и показалось, что один интеллигент припер другого интеллигента к стене. Другой интеллигент ответил тем, что стал разбираться в "подоплеках" своей и чужой любви. "Своя": все люди - братья, люди - подобие божье. Но ведут себя как свиньи, как "еху", если воспользоваться свифтовским определением. "Чужая": свастика, бить крючконосых и "черножопых"…
Панюшкин подхватывает: … Великая Россия от моря до моря. Суворов, перешедший Альпы: "Мы - русские! Какой восторг!".
И тогда почему не допустить, что эти люди на Манежной - невоспитанные, отвратительные - не могут позволить себя иметь пускай смрадного, но, тем не менее, оскорбленного чувства любви? - снова вопрошает Панюшкин.
Имеют, соглашается Шендерович. И дальше сатириком предлагается традиционный набор рецептов, как вылечить недорослей от ксенофобии - развивать интеллект, повышать культуру, подвигать к чтению Достоевского и Чехова, создавать социальные лифты и т.д.
Дело не в том, насколько спасительны эти рекомендации. Меня не эта сторона дискуссии зацепила. Зацепило другое: как два вдумчивых интеллигента, заспорив о зловонном явлении, сумели как-то облагородить его неприятные запахи и его же морально если не оправдать, то, по крайней мере, легализовать. Получилось, что выплеснувшееся на площадь человеконенавистничество - это на самом деле всего лишь следствие оскорбленного чувства любви.
Дальше может быть поставлен вопрос о его канализации в нужном направлении. Но предварительно хорошо бы преодолеть брезгливость демократов к некоторым скомпрометированным словосочетаниям. К таким, как "русский неонацизм" или "революционный фашизм".
После этого уже не столь страшной и аморальной должна показаться для либерального уха идея "национальной революции", с изложением которой выступил известный правозащитник Евгений Ихлов.
Он предлагает нам представить "заварушку на Манежке началом Великой Русской Национальной Революции". Поскольку западноевропейский вариант развития демократии у нас в стране идет туго, то "движущей силой Пятой русской революции станет русский неонацизм, или революционный фашизм в духе "среднего" Муссолини". (Того Муссолини, который следовал принципам социального государства).
Первой задачей Национальной (Нацистской) Революции станет "создание русского этнонационального государства". По мере того, как нацистский "крот истории" будет рыть землю, возможными станут "массовые линчевания вчерашних вершителей судеб", ликвидация номенклатуры, разгром всей государственной машины и прочие ужасы, характерные для нацистских преобразований.
Но, пройдя сквозь это горнило, Россия, уверяет нас правозащитник, неожиданно обнаружит себя в той точке исторического развития, в какой находятся все успешные демократические государства.
Стало быть, не надо бояться человека со свастикой, под патронажем которого восторжествуют идеалы либерализма и в нашем богоспасаемом отечестве?.. Нацизм на службе у человечности - так что ли?
Снова захотелось напомнить ту цитату из Пушкина, что я привел в предыдущей колонке: "Две неподвижные идеи не могут вместе существовать в нравственной природе, так же, как два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место".
Националистическая и либеральная идеи не могут сосуществовать в нравственной природе. Они не могут быть союзниками, партнерами или правопреемниками друг у друга.
***
У Андрея Платонова есть рассказ "Усомнившийся Макар", вызвавший в свое время взрыв ярости у товарища Сталина.
Рассказ смешно начинается: "Среди прочих трудящихся масс жили два члена государства: нормальный мужик Макар Ганушкин и более выдающийся - товарищ Лев Чумовой, который был наиболее умнейшим на селе и, благодаря уму, руководил движением народа вперед, по прямой линии к общему благу".
Национализм, как и социализм - это всегда движение по прямой линии к общему благу. Тем они и соблазнительны. Тем и гибельны для неусомнившихся макаров с Манежной площади. Для усомнившихся - тем более.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
