Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Назвать провалом переговоры в Стамбуле – между Ираном и «шестеркой» (Россия, Китай, США, Франция, Великобритания и Германия) – было бы явным преувеличением: они, по крайней мере, явно не были скучными. Хотя «Вашингтон пост» характеризует их именно как провал. Иран же, если судить по сообщению своего национального агентства, вообще никак переговоры не характеризует. Сообщение это состоит ровно из четырех длинных строчек. Которые гласят, что Саид Джалили (секретарь Высшего совета национальной безопасности, он представлял свою страну в Стамбуле) заметил по окончании встречи, что Иран готов продолжать переговоры с «шестеркой». Но – если они будут базироваться на общей для всех логике, уважении к законным правам наций, а иначе это будут не переговоры, а диктат.
Во время прежнего тура тех же переговоров, в Женеве, Иран по крайней мере согласился на нынешнюю, стамбульскую встречу. Сейчас не было и этого. На самой же встрече Иран отказался: от «улучшенной» схемы мониторинга его ядерных программ со стороны ООН; от отдельной встречи с представителем США; от возобновления разговора о вывозе иранского урана для обогащения в третьи страны.
Дело в том, что изначальная позиция Тегерана на переговорах была такова: его собеседники снимают введенные 9 июня прошлого года санкции ООН, а Иран продолжает свою деятельность по обогащению урана. Ту самую, из-за которой санкции – четвертые по счету – и были введены. Обо всем прочем он готов говорить. Например, о безопасности на Ближнем Востоке в целом.
С этими требованиями Джалили и ушел из-за стола переговоров.
Считалось (особенно американцами – главными инициаторами санкций ООН), что они так сурово наказали Иран, что хоть на какие-то уступки в Женеве и Стамбуле он был бы вынужден пойти. Но вместо этого Иран постарался наказать всю «шестерку». И не только ее.
Во-первых, иранская дипломатия неплохо поработала накануне переговоров. Вполне высокопоставленные дипломаты и высшие чиновники посетили на прошедшей неделе Москву, Сеул (по поводу своих отношений в ядерной области с Северной Кореей), Бразилию. Не будем забывать Турцию, страну-хозяйку встречи, она очень старается проводить свою политику «ноль проблем с соседями», а Иран ей как раз сосед и экономический партнер. Ну, и в других странах была проведена работа.
Даже если учесть, что в большинстве столиц тегеранским дипломатам ничего особенного не сказали, эффект достигнут. Иран пока что непохож на изолированную и задавленную санкциями страну. И он очевидно опрокинул расчеты американской стороны, которая уговаривала всех в ООН, что, если не ввести жесткие санкции, разговора с Тегераном не будет.
Уговорила даже Москву и Пекин, всегда с сомнением относившихся к эффективности санкций для достижения заявленных целей (хотя и однозначно не желающих превращения Ирана в ядерную державу). И еще ввела свои односторонние санкции, совместно с ЕС.
«Вашингтон пост» упоминает, что никаких новых санкций в ООН пока не обсуждается, разве что можно говорить о более строгом соблюдении уже существующих. И это понятно. Потому что дальше некуда. Санкции вообще сомнительный инструмент – это доказал, скажем, опыт действия таковых против Ирака с 1991 года. Можно было довести население страны до разорения, но подтолкнуть ее режим к уступкам таким путем не удалось, потребовалась война в Ираке, начавшаяся в 2003 году.
Ну, а уж односторонние санкции… Мало кто помнит сейчас санкции США против Индии за ее ядерные испытания весны 1998 года. Это тоже был серьезный урок. Известно, где сейчас Индия (претендент на роль третьей в мире экономики через пару десятилетий), и известно, как она сохранила за собой ядерный статус. По схеме, кстати, в чем-то близкой к иранской.
То, что сейчас довольно успешно делает Тегеран – дискредитирует Совет Безопасности ООН. Дело в том, что официальная позиция страны состоит в незаконности нынешних санкций, которые противоречат праву каждого государства развивать ядерную энергетику. Более того, если строго придерживаться буквы закона, то Тегеран действует довольно чисто, ссылаясь на подписанные или не подписанные им международные документы по части режима нераспространения.
Дело не в том, насколько точна эта аргументация (хотя известно, что режим нераспространения полон дырок, и его надо укреплять, а вся история вокруг Ирана этому мешает). Дело в другом.
В хорошей армии любой командир отделения знает, что никогда не надо отдавать команду, если есть риск, что ее не будут выполнять. Бессильный Совбез ООН – это плохо, и это проблема, большая, чем Иран с его ядерными программами.
Военная же операция против страны-нарушителя, подобная той, что была проведена против Ирака в 1991 году (при полной поддержке ООН), мало вероятна. И потому, что основания не настолько очевидны - Иран не нападал ни на какой Кувейт. И потому, что воевать там будет некому. США еще не вывели войска из Афганистана и Ирака (кстати, соседей Ирана), лишь мечтают об этом, поскольку эти войны разоряют Америку. Ее союзники же выводят оттуда свои контингенты один за другим. И даже если удалось бы свергнуть нынешний режим в Тегеране, итогом стал бы разве что еще один погруженный в хаос Ирак – итого их будет три, считая Афганистан. Удаленные же ракетные удары – это уже было в Ираке в 1998 году. И особого результата не принесло. По крайней мере так выглядит аргументация иранской стороны, которую она в ходе нынешнего припадка дипломатической активности постаралась довести до широкой публики. Как будто публика этого и так не понимает.
После предыдущих переговоров в Женеве кто-то из иранского руководства проронил, что дает несчастному Западу «последний шанс» в Стамбуле. После Стамбула, как видим, возник новый шанс. Никто из крупнейших мировых дипломатов пока не говорил, как им можно воспользоваться. Но в целом ясно, что прежняя политика по предотвращению появления у Ирана ядерного оружия себя исчерпала. Надо придумывать новую.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
