Андрей Федяшин, политический обозреватель РИА Новости.
С 1 января и на целый год вся Европа, а также элитная G8 и экономическая G20 обеспечены ароматами и изысканностью Франции, равно как и пикантностью мадьярской кулинарной палитры. С 1 января на ротирующееся президентство в Евросоюзе заступает Венгрия, а Франция, плюсом к уже взятому с ноября 2010-го председательству в G20, принимает еще и пост "ведущего" элитных саммитов G8. Оба они пройдут осенью на Лазурном берегу в Ницце.
Венгры уже обещали, что они привьют всей Европе вкус к знаменитому гуляшу и дебреценским колбаскам и научат всю Европу чардашу и Ференцу Листу. В 2011-м великому композитору, которого венгры считают своим, но который, кстати, так плохо знал венгерский, что предпочитал на нем не изъясняться, как раз исполнилось бы 200 лет.
Французы ничего похожего не обещали. Франция и Николя Саркози уверены: если галлы делятся со всем миром своими вином, сырами, парфюмерией, модой и галантностью, то это для него (мира) уже большое счастье. Что, в общем и целом, верно.
"Инновационное финансирование" Николя Саркози
Сам Николя Саркози уже приблизительно рассказал, с чем он придет к саммиту "двадцатки" и что он ждет от участников группы. Гиперактивный французский президент предлагает провести реформу международной валютной системы, ввести координированные, более жесткие меры контроля над трансграничным передвижением капиталов, твердое регулирование экономической и валютной политики; принять меры по стабилизации цен на сельскохозяйственную продукцию, чтобы избежать скачков продовольственных цен; ввести систему "инновационного финансирования" - международные налоги на крупные финансовые транзакции (некий глобальный налог на нужды бедных стран, развитие медицины, противодействие эпидемиям, на развитие образования и пр.). И, наконец, сделать G20 постоянно действующим органом с собственным секретариатом. Кроме прочего, у галлов (у Саркози, естественно) есть идея укрепить сотрудничество между G20 и ООН и в этой связи даже упоминался некий новый формат "G192" (192 – число стран-членов ООН). Но это уже совсем из области фантастики.
Французская повестка настолько глобальна, амбициозна и кардинальна по своим возможным последствиям (как, впрочем, все исходящее от президента Саркози), что если бы хоть 10% из нее было принято к исполнению, то это был бы уже большой успех саммита в Ницце.
Но, увы, такое бывает редко. Даже с учетом того, что саммиты G20 это "факультативные совещания", решения которых участники могут выполнять, а могут и нет. Здесь все основано на принципе полной добровольности. Что, собственно, выливается в очень "короткую память" на предмет согласованных решений или в довольно широкую интерпретацию их же.
США, на предыдущих саммитах обещавшие принимать меры по стабилизации валютных курсов и умеренности в расходах (чтобы не вызывать искусственного понижения курса доллара), со времени предпоследнего (в Торонто) и последнего (в Сеуле) саммитов уже здорово раздражили ЕС, делая прямо противоположное.
В Вашингтоне периодически включается печатный станок, производя бумажные, ни чем не обеспеченные доллары. Падение доллара к евро ведет к вздорожанию европейского экспорта и серьезно бьет по экономикам ЕС.
G-20 на вечные времена?
Вполне вероятно, что идея Саркози о постоянном секретариате G20 и приживется. Хотя это совсем не стопроцентная вероятность. Николя Саркози уверен, что именно он подвиг мир к саммитам G20 (Франция предложила собирать совещания министров финансов G20 еще в 1999-м на волне азиатского финансового кризиса), а посему секретариат и должен быть в Париже. У многих экспертов вызывает серьезные сомнения то, что такое громоздкое образование, с такими разномыслящими и разновесными участниками, вообще жизнеспособно. То, что не факт, что на институционализацию Группы-20 согласятся все. Злые языки даже утверждают, что Сарко все это нужно, потому что он уже начал подготовку к президентским выборам 2012-го во Франции. Ничем в международной области он похвалиться не может и институционализация G20 может стать его выигрышной картой.
По сей день, за исключением вашингтонского 2008-го года, саммиты G20 проходили дважды в год: в 2009 в Лондоне и Питтсбурге, а в 2010-м - в Торонто и Сеуле. Начиная с Ниццы они будут собираться раз в году.
Целесообразность их, в любом случае, будет определяться как качеством, так, в равной мере, и исполнением решений. И первое, и второе, выглядит все более проблематичным. Растущая школа экономических экспертов сейчас склоняется к мнению, что Европа (ЕС), США и растущие экономики сейчас не сходятся к некоему абстрактному центру, а все больше расходятся в разные стороны. Такая разновекторность развития обусловлена и разностью потенциалов и различием во взглядах на решение мировых проблем и чистой воды национальным экономическим эгоизмом. Европа (Германия и Франция) склонна к жесткому регулированию и бюджетной дисциплине, Америка хочет, чтобы начатый ей финансовый кризис "поделили на всех" и безоглядно вливает в экономику дешевые доллары, а развивающиеся экономики не понимают, почему и первое и второе должно приниматься ими за модель поведения. И действительно – почему?
Кстати сказать, понимая под "развивающимися экономиками" прежде всего страны БРИК (Бразилия, Индия, Россия и Китай) некоторые экономисты уже мягко (пока) ставят под сомнение эту аббревиатуру, считая, что Россия вошла в нее не совсем на "паритетных началах".
Как выразился британский журнал The Economist, Россия попала сюда скорее по "случайности географического рождения", оказавшись сидящей на колоссальных запасах нефти и газа. Похвастаться такими темпами промышленного развития, как Индия, Китай и даже Бразилия она не может. Не совсем лестная характеристика, но, увы, не далекая от правды.
Что касается вступления Венгрии на пост временного европейского руководителя, то теперь, после вступления в силу в начале 2010-го новой европейской конституции, Лиссабонского договора, страна-председатель почти утратила свой вес. Это теперь нечто вроде приглашенного "ведущего общего собрания" коллектива при живом директоре и владельцах компании.
Но чардаш брюссельской штаб-квартире ЕС все равно обеспечен.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
