Ну что же, продолжаем подводить итоги года. Все-таки не одной модернизацией мы с вами жили в уходящем 2010-м. Да и сама модернизация, если не иметь в виду какие-то технические новинки, пока только брезжит где-то на горизонте. На самом деле год, который мы сейчас провожаем, запомнился скорее застойными (можно еще сказать: стабилизационными) процессами. Это нормально, если вспомнить, что 2009-й был временем самого лютого кризиса, годом нескончаемой череды смертей. Странно было бы, если бы мы сразу выпрыгнули в спокойное и легкое завтра. И, тем не менее, на душе немного тревожно – как бы эта наша стабилизация не затянулась.
Чем для нас был 2009 год? Говоря коротко – временем, когда все закрывалось. Газеты, кафетерии, рынки. Этот год, напротив, стал годом больших строек, самая большая и громкая из которых – трасса, проходящая через Химкинский лес. Этот лес имеет все шансы стать символом не только года, но, возможно, и десятилетия. Многие именно в Химкинском лесу увидели образец отношений общества и властей: барочный и вычурный по форме, но по сути примитивный, как шпицрутен. Решение принято – и точка. Все дальнейшие обсуждения, пикеты, митинги, концерты и ходатайства приезжих звезд создали вокруг леса красивую танцевальную фигуру. Но ничего не изменили.
Впрочем, компромисс тоже не исключен – как это произошло со строительством "Охта-центра" в Санкт-Петербурге. После многомесячных акций протестов этот проект, призванный сформировать "новую петербургскую ментальность", все же закрыли. Видимо, еще какое-то время петербуржцы смогут пожить со своей прежней ментальностью. Тем не менее, на небоскреб уже потрачено почти полтора млрд рублей, и они вряд ли когда-нибудь вернутся.
Еще один замечательный проект освоения бюджетных средств нам продемонстрировало этим летом руководство Архангельской области. В 10 млрд рублей оценил программу развития Соловецкого архипелага губернатор Илья Михальчук. Помимо создания инфраструктуры, особое внимание предполагалось уделить развитию и продвижению "бренда Соловков", демонстрации "подлинного возрождения и развития России" и сохранению архипелага в качестве "великой православной святыни". Тогда же в сети активно обсуждали "дизайнерский десант", который высадился в июне на Соловках с тем, чтобы "брендировать" пространство и сформировать свежий, "свободный от стереотипов", взгляд на территорию. Вскоре после первых отчетов об успехах юных дизайнеров их сайт и все трансляции в социальные сети заглохли, и как сейчас дело обстоит с брендированием архипелага – непонятно.
Все эти и подобные им новости весь год поддерживали в головах россиян жуткий когнитивный диссонанс. С одной стороны – только что завершился кризис. С другой, видно же, что деньги в стране есть, и немало. Почему тогда, если это государственные деньги, они расходуются на какое-то брендирование, а не на что-то первоочередное?
А ведь так происходит в любой отрасли, включая культуру – вспомним скандалы с многомиллионным провальным фильмом Никиты Михалкова "Утомленные солнцем-2", который заставляли смотреть школьников. Или совсем свежего "Щелкунчика" Андрея Кончаловского, тоже очень дорогую (около 90 млн долларов, выделенных государственным Внешэкономбанком) и при этом весьма посредственную ленту.
Технологии, при помощи которых снимаются эти фильмы, так же далеки от модернизационных процессов, как и те, по которым у нас строят автомобили и дома. Неудивительно, что все большее количество действительно творческих и активных людей перестало думать огромными бюджетными цифрами, целевыми программами и национальными проектами. С одной стороны, люди гораздо меньше стали рассчитывать на помощь государства, с другой – они сами переключились на теорию "малых дел", когда каждый своими силами возделывает свой садик, который рано или поздно может дать плоды.
Этот тренд проявляется и в книжном деле (за последний год открылось сразу несколько крохотных частных книжных лавок, прошло несколько независимых книжных фестивалей, вроде "Черного рынка" и "Бу!феста"), и в кино, и в музыке, и даже в муниципальных проектах.
Ведь даже в Москве, у которой всегда был порядок с бюджетом, снабжением и так далее, в последнее время жить становилось все сложнее и сложнее. Транспорт, экология, отсутствие необходимых удобств, милиция, чиновники у многих жителей столицы не вызывали ничего, кроме желания перебраться в какое-нибудь более комфортное место. И в начале года у нас был шанс стать свидетелями того, как полтысячи читателей одного коллективного блога покупают свой собственный город в Латвии (его начальная цена была около 300 тыс. долларов) и организуют там жизнь по собственным правилам и порядкам. Увы, этого не случилось: выставленный на торги бывший военный город Скрунда-1 почти за 3 млн долларов приобрело российское предприятие "Александровское – Сервис".
Тема Москвы как неудобного, некомфортного для жизни места поднимается и в недавней статье про новую русскую музыку, опубликованную главным американским музыкальным ресурсом Pitchfork. Но в том материале главная тема – не столичные проблемы, а столичные музыканты. И то, что Pitchfork написал о таких, мягко говоря, неформатных исполнителях и командах как DZA, Pixelord, Mujuice, и How2Make, говорит только о беспомощности и глубокой архаичности нашего "формата" – телевизионного, радийного и даже журнального.
Это именно тот случай, когда автор не занимается самопромоушеном в ток-шоу, не обивает пороги крупных лейблов и не пытается засудить скачавших его трек бесплатно – а просто делает у себя на кухне что-то, что потом оказывается более востребованным и оцененным, чем любой крупнобюджетный проект.
Единственное большое начинание, которое можно было бы противопоставить геройству одиночек, сделавших культурный пейзаж 2010-го интереснее и бодрее (вроде журналиста Лошака или группы "Война") – это так называемый пермский проект. В самом деле, при всем уважении к истории Перми, к ее традициям и культуре, Марат Гельман сделал то, что не удавалось никому до него. Превратил глубоко провинциальный сонный город в динамичный и живой; создал некое дискуссионное поле, пробудил интерес, привлек туристов, приостановил отток молодежи. А главное – смог убедить губернатора края в том, что культура действительно может двигать экономику. Чем бы все это ни закончилось (когда/если разубедится губернатор, кончатся деньги, кончатся культуртрегеры-друзья Гельмана), то, что уже сделано – не стыдно.
И, пожалуй, опыт Марата Гельмана в обустройстве провинции дает нам единственный позитивный пример того, как может/должна осуществляться модернизация в области культуры.
А если ему или его единомышленникам удастся привлечь к своим проектам не только звездных приятелей, но и тех самых самородков-одиночек, все это действительно может стать чем-то жизнеспособным. И, возможно, меньше талантливых людей захотят уехать в Скрунду.
Пусть будет так. Это мое пожелание всем нам к Новому году.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
