Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
В 2010 году в Россию вернулась живая политика. Конечно, это не результат, а процесс. Конечно, все произошло не сразу, не так уж быстро и не в один прекрасный день. Но можно указать точку отсчета, четко назвать конкретную дату, когда стало ясно, что этот процесс из сферы возможного перешел в стадию действительного.
Случилось это 22 января сего года, на мероприятии со скучным казенным названием «Заседание Госсовета по развитию политической системы». И оно неожиданно оказалось совсем не скучным и отнюдь не казенным.
Место для дискуссий
Госсовет - орган совещательный и декоративный, создан он был для удовлетворения амбиций губернаторов, которых лишили статуса членов Совета Федерации. Заседания этого органа никогда не вызывали особого интереса. И вдруг он преобразился... Но только надо уточнить, что фактически это было не просто заседание Госсовета. Во-первых, на него были приглашены лидеры всех зарегистрированных политических партий, как парламентских, так и не попавших в Госдуму. Во-вторых, каждому из них дали слово. В-третьих, все действо транслировалось напрямую телеканалом Вести-24.
Получилось не унылое чиновничье мероприятие, а яркое зрелище, вернее «слушалище», живо напомнившее Съезды народных депутатов горбачевских времен или сессии Госдумы девяностых годов - того периода, когда парламент еще был местом для дискуссий. На сей раз таким местом для дискуссий стало и заседание Госсовета. Причем тон задал президент Медведев, который заявил: «Политика должна становиться более умной, более гибкой, более современной, а на практике мы, к сожалению, зачастую сталкиваемся с иными подходами, когда усложняющимися социальными процессами пытаются управлять при помощи примитивного, я бы даже сказал, тупого администрирования».
Сигнал президента охотно приняли партийные лидеры. И глава «Справедливой России», спикер Совета Федерации Сергей Миронов, и главный коммунист Геннадий Зюганов, и вождь ЛДПР Владимир Жириновский и, тем более, представители непарламентских партий обрушились с нещадной критикой на «Единую Россию». Прежде всего, ЕР крепко досталось за чрезмерное - по мнению ораторов - использование административного ресурса на региональных и муниципальных выборах октября 2009 года. Сам Медведев назвал те выборы «не стерильными».
Партию власти давно так не трепали в прямом эфире. Спикер Госдумы Борис Грызлов постарался дать отпор от имени ЕР. В дискуссии слово предоставляется всем сторонам, и критикуемый получает законное право на защиту. В общем и целом политика на глазах становилась не только более умной, гибкой, современной, но и - самое главное - живой. Впрочем, надо подчеркнуть, что на том заседании 22 января никаких политических решений не принималось. Пока это были только слова. Позднее за словами последовали дела. Во всяком случае, в 2010 году все партии выразили удовлетворение ходом избирательной кампании и результатами муниципальных и региональных выборов.
Отставка под телекамеры
Во всей своей красе живая политика проявилась в истории с отставкой мэра Москвы Юрия Лужкова. Строго говоря, сам столичный градоначальник решил поучаствовать в политических играх. Он нарушил субординацию, попробовал противопоставить друг другу президента Медведева и премьер-министра Путина. За что и был отрешен от должности в связи с утратой доверия.
Правда, теперь уже ясно, что эта утрата доверия не возникла внезапно, в результате некоего «озарения», а накапливалась постепенно. Например, на том же расширенном заседании Госсовета президент уже недвусмысленно критиковал столичную городскую власть.
Тогда Медведев «поразмышлял вслух»: «Отражают ли, скажем, две фракции, которые действуют, например, в Московской городской думе, все многообразие политических пристрастий москвичей? Я, честно говоря, сомневаюсь, потому что и город огромный, сложный, с очень пестрым и активным населением, а фракций всего две». После чего глава государства признал, что «это следствие того, что москвичи на местные выборы ходят не очень охотно». Однако тут же не преминул напомнить: «Но ведь и низкая явка избирателей, - это сама по себе проблема политическая».
Это было в январе. А в сентябре президент эту политическую проблему решил. Вполне определенным образом. Не келейно, «по-византийски», когда лишившегося доверия высокопоставленного чиновника тихо передвигают на некую менее заметную должность, больше похожую на синекуру, или отправляют послом, а то и на пенсию с орденом на шее. Лужкова удалили с политической сцены громко, даже шумно, и открыто, под телекамеры.
Административная культура
Но не только в коридорах власти происходило заметное оживление политических реалий. Заработал канал обратной связи между властью и общественным мнением. В России стали закладываться основы «современной административной культуры», как выразился Медведев во время всероссийского приема граждан в своей центральной приемной.
Между прочим, в рамках этой самой административной культуры существует две разные модели взаимоотношений начальства с жалобщиками, когда речь идет не о частной проблеме, затрагивающей одного человека или одну семью, а о серьезном и массовом общественном недовольстве действиями властей.
Первая модель - доминантно-патриархальная. Любая критика снизу воспринимается как неприемлемое «давление», и начальство никак не реагирует, делает «морду кирпичом», чтобы «не терять лицо». Предпринимать какие-то немедленные меры в ответ на протесты общественности - это как бы ниже достоинства высокопоставленных персон.
Другая модель - демократическая. Ее суть Медведев разъяснил на примере ситуации с Химкинским лесом во время встречи с музыкантами-рокерами 12 октября: «Из этой истории, безотносительно к тому, на какое решение мы выйдем, можно извлечь один очень важный урок власти. Есть ощущение, что тема сверхрезонансная - нельзя закрывать глаза и говорить: мы приняли оптимальное решение». То есть, как понимаю, президент имел в виду, что власть должна принимать во внимание при решении столь важных вопросов мнение общественности.
В последние месяцы власть все больше придерживается этого принципа. Прислушивается ко всем критическим перепадам общественного мнения и оперативно реагирует на его вызовы. Так было и с делом Егора Бычкова, и с тем же Химкинским лесом (вроде бы, сумели найти компромисс), и со строительством Охтинской башни Газпрома в Санкт-Петербурге, и с избиением журналиста Олега Кашина. Всякий раз президент персонально откликался и отдавал распоряжения - в рамках своих законных полномочий - разобраться и принять меры.
Это вовсе не значит, что общественность всегда права, а власть обязательно совершает промах за промахом. Но если уж возникает «сверхрезонансная тема», которая волнует значительное число граждан, то надо с ними разговаривать, объяснять людям, почему нельзя поступить иначе, и ни в коем случае не закрывать глаза. Тогда и ответная реакция будет, скорее всего, не столь острой, и на смену конфликту может прийти конструктивная дискуссия. Без дискуссий, без активного, полемического обмена мнениями политика безнадежно мертвеет. И общественную жизнь будто покрывает ледяной панцырь. В уходящем году эту корку наконец прорвало. Живая политика если пока не бьет ключом, то все-таки пробивается наружу.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
