Влад Гринкевич, экономический обозреватель РИА Новости.
Вооружиться россиянам теперь станет труднее – вчера Госдума сразу во втором и третьем чтении приняла поправки к закону "Об оружии", ужесточающие правила оборота гражданского, в том числе травматического, оружия. Громкие случаи незаконного применения "травматики" породили в прессе и обществе ожесточенную дискуссию – одни требовали полностью разоружить граждан, другие – ужесточить порядок выдачи лицензий, третьи предлагали заменить травматическое оружие боевым. Депутаты пошли по второму пути.
Разоружить нельзя, обучить
Вчера законодатели определили место для запятой во фразе "разоружить нельзя обучить". Депутаты не стали разоружать граждан, но осложнили приобретение травматического оружия. Прежде всего, придали "травматике" законный статус, ведь в действующем российском законодательстве такого термина нет. Травматическим оружием в народе прозвали газовые пистолеты, способные стрелять резиновыми пулями, и бесствольные системы для стрельбы резиновыми пулями. Теперь все это будет называться "огнестрельное оружие ограниченного поражения", таким образом, на "травматику" распространятся все требования, предъявляемые к боевому огнестрельному оружию.
Второе и, пожалуй, самое важное нововведение заключается в том, что граждане, впервые приобретающие оружие, должны будут пройти специальную подготовку, в том числе и практическую. Это конечно добавит хлопот желающим вооружиться, но подобная практика действует во многих странах и себя оправдывает.
На Западе обучением граждан занимаются структуры Международной конфедерации практической стрельбы (IPSC) или Международной ассоциации самообороны с пистолетом (IDPA). Кто будет обучать россиян, не вполне ясно, в новом документе такое право дается образовательным учреждениям, имеющим соответствующую лицензию (таких пока нет) и структурам, занимающимся подготовкой частных охранников. Впрочем, закон вступает в силу только через полгода, и можно надеяться, что к этому времени учебные заведения для вооруженных граждан появятся.
Разум и эмоции
Хорошо, что законодатели не поддались эмоциям и не пошли на поводу у алармистов, предлагавших запретить травматическое оружие, не дав гражданам ничего взамен. Любому более-менее здравомыслящему человеку ясно, что главная проблема не в оружии – оно скорее маркер, указывающий на противоречия в российском обществе. Простой мониторинг сообщений в СМИ о нашумевших случаях неправомерного применения "травматики" и последовавших за этим событиях высвечивает целый клубок экономических, социальных, национальных и иных проблем. Решать их путем запрета травматического оружия – все равно, что бороться с порнографией, запрещая компьютеры, или противостоять наркомании, изымая шприцы из аптечных сетей.
"Запрещать "травматику" не стоит, – рассуждает адвокат Московской коллегии адвокатов "Князев и партнеры" Георгий Тер-Акопов. – Уровень уличной преступности у нас высок, а граждане не уверены, что правоохранительные органы всегда могут их эффективно защитить".
Но усилить контроль за оборотом этого оружия стоит, в частности, повысив возрастной ценз. Сегодня стать владельцем оружия может гражданин, достигший 18 лет, но в этом возрасте, по мнению г-на Тер-Акопова, у человека еще сохраняется подростковая психология и образ мышления. Именно поэтому травматическое оружие так часто применяется в молодежных конфликтах.
Впрочем, не только поэтому.
У "травматики" есть специфика – ее нелетальность снижает психологический барьер, который возникает при применении боевого оружия. "Многие воспринимают травматический пистолет как оружие для драки, как продолжение кулака, когда можно ударить, не опасаясь получить сдачи", – говорит руководитель клуба владельцев гражданского оружия "Тактика" Борис Пащенко. С боевым оружием человек ведет себя намного аккуратнее.
Судите сами: сегодня на руках у наших граждан около 6 млн единиц легального огнестрельного оружия (ружья и карабины), а процент правонарушений с законным оружием ничтожно мал. Становится понятна позиция первого вице-спикера СФ Александра Торшина, предложившего запретить "травматику", но при этом "вернуть гражданам утраченное право на обладание боевым короткоствольным оружием".
Правовые казусы
Юристы считают, что обучить безопасному обращению с оружием мало, надо непременно проводить юридический ликбез. "Грань между самообороной и преступлением очень тонкая, – поясняет Георгий Тер-Акопов. – Зачастую граждане этого просто не осознают. Обороной считаются только действия, направленные на предотвращение преступного посягательства на жизнь, имущество и здоровье". Тут-то и возникают проблемы. "Оружие можно применять, когда на вас уже напали, но будет ли у обороняющегося такая возможность", – сомневается председатель президиума московской коллегии адвокатов "Гуров, Гайдай и партнеры" Дмитрий Гуров.
Кроме того, следствие всегда работает с обвинительным уклоном, поэтому в 90% случаев применение оружия самообороны квалифицируется минимум как хулиганство с применением оружия. Доказать обратное, по словам г-на Гурова, очень сложно.
Однако и граждане далеко не всегда настроены решать самооборонные дела законными методами. "Есть клиенты, которые сразу спрашивают, кому и сколько надо дать, чтобы дело закрыли, – сетует Дмитрий Гуров. – Объяснить им, что это не задача адвоката, бывает очень трудно".
Очевидно, что эффективное решение проблемы гражданского оружия невозможно без радикальной корректировки правоприменительной практики в том, что касается необходимой самообороны. Возможно, имело бы смысл введение аналогов американских понятий: castle doctrine – то есть "мой дом – моя крепость", stand my ground, которое можно перевести, как "право не бежать". Первое подразумевает, что насильственное вторжение в жилище можно отражать любыми законными средствами, второе разрешает применять силу, даже если у обороняющегося есть возможность спастись бегством.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
