Российская детская клиническая больница (РДКБ) 25 ноября празднует свой маленький юбилей – 25-летие открытия. За это короткое время клиника стала одним из передовых многопрофильных медучреждений России, где у самых безнадежных маленьких пациентов появляется шанс на долгую и счастливую жизнь. Об истории становления больницы, внедрении передовых и оригинальных технологий, о системе снижения младенческой смертности в России, а также о своей семье, увлечениях и друзьях корреспонденту РИА Новости Татьяне Степановой рассказал главный врач РДКБ, председатель правления Ассоциации детских больниц Николай Ваганов, которому в будущем году исполнится 70 лет.
- В этом году Российской детской клинической больнице исполнилось 25 лет, всего лишь четверть века. Но РДКБ за этот короткий срок сумела заявить о себе очень громко. Николай Николаевич, расскажите историю становления клиники, и как Вам удалось добиться таких результатов за короткий срок?
- У нас нет даты рождения, у нас есть дата открытия. Открытие было бесконечным, потому что больница строилась 20 лет и первые пациенты появились в конце 1986 года. Их было не много: 21 или 22 человека.
Вы правы, 25 лет это немного в масштабах нашей медицины, истории. Но, тем не менее, за 25 лет нам удалось превратиться в учреждение, которое является одним из ведущих и по объему оказываемой помощи, и по качеству оказываемой помощи, по востребованности населением, прежде всего детским, и по многопрофильности.
Я могу утверждать, что мы являемся передовым медицинским учреждением в России, как по многопрофильности, по объемам оказываемой помощи, так и по высоким медицинским технологиям.
Развитие некоторых специализированных видов помощи получило начало в Российской детской клинической больнице. Мы, по сути, единственное учреждение в стране, которое в таком объеме занимается детской трансплантацией почек. У нас есть отделение трансплантации костного мозга, у нас есть уникальное отделение челюстно-лицевой хирургии с выдающимися результатами. Я думаю, что в этой череде можно назвать отделение микрососудистой реконструктивной хирургии - очень интересные технологии используются в этих отделениях. Отделение рентгенохирургических методов лечения – единственное коечное отделение в стране. У нас оригинальные методики лечения сахарного диабета и, вообще, очень мощно развито эндокринологическое направление.
Я уже не говорю про онкогематологию на 150 коек для лечения детей со злокачественными новообразованиями. Это уже самостоятельное направление, и по масштабам равных нам институтов в стране нет. Даже институт детской онкологии и гематологии на Каширском шоссе уступает нам в объемах оказываемой помощи.
- Сколько детей ежегодно проходят лечение в РДКБ?
- В этом году мы вышли на рекордный уровень. Более 18 тысяч детей были госпитализированы и получили лечение в нашей больнице, проведено около семи тысяч оперативных вмешательств. Я могу сказать, что десять лет назад в больницу госпитализировалось 9,5-10 тысяч детей. То есть, объем доступности возрос более чем в два раза. И количество операций за эти десять лет тоже увеличилось примерно в два раза.
- А с чем это связано?
- В начале 2000-х годов мы пристроили роскошный операционный блок на 12 операционных столов, который позволил нам резко увеличить хирургическую активность в нашей клинике. Если в конце 90-х если это было около 3,5-4 тысяч операций в год, то в этом году мы выйдем на 7 тысяч операций.
- Николай Николаевич, работая в свое время в Минздраве СССР, Вы внедрили систему снижения младенческой смертности. Как Вы оцениваете эти результаты, и в каком направлении, на Ваш взгляд, еще можно было бы поработать сегодня в стране?
- Я хочу уточнить, что проблема младенческой смертности, она не началась с Советского Союза. Я двадцать с лишним лет работал в Карелии главным педиатром, и там отрабатывались многие технологии по снижению младенческой смертности. И когда меня перевели в Минздрав Советского Союза, и было поручено заниматься проблемой младенческой смертности, тогда были созданы методические, организационные и научные основы по снижению младенческой смертности в СССР и далее в Российской Федерации. В конце 80-х годов была организована беспрецедентная акция по спасению детей в республиках Средней Азии в летнее время. В июле, в августе и в сентябре из всех республик СССР направлялись бригады врачей и медсестер в эти республики. И за эти годы удалось заметно снизить младенческую смертность.
Моя кандидатская диссертация, которую я защитил в 1991 году, как раз была посвящена региональным программам снижения младенческой смертности в СССР. Докторская диссертация, которую я защитил в 1996 году, была посвящена стратегии службы охраны материнства и детства в период социально-экономических реформ. Заложенные в конце 80-х начале 90-х годов, они постепенно и привели к такому показателю младенческой смертности, как сейчас: 8,2 случая на тысячу жителей в 2009 году и в этом году, по предварительным данным, этот показатель будет ниже восьми. Снижение произошло с показателя 19,9 на тысячу жителей, и это очень серьезный показатель качества работы в системе охраны материнства и детства.
Не только педиатры занимаются снижением младенческой смертности, но и акушеры-гинекологи, реаниматологи, анестезиологи, специалисты перинатальной медицины. Очень многое в это время сделано по внутриутробной диагностике очень серьезных заболеваний.
Сейчас этот показатель, который я назвал, находится на среднеевропейском уровне. Около 20 регионов сегодня имеют показатель ниже пяти на тысячу родившихся.
Но печально то, что по-прежнему очень большая доля (16%-17% детей) погибает вне стационара. Почему дети погибают? Не потому, что не оказывается помощь, а потому, что у нас довольно большая прослойка семей, которые рожают детей и не обращают внимание на них, поздно обращаются за медицинской помощью, либо обращаются уже тогда, когда спасти невозможно или довезти до больницы невозможно. А если взять такую территорию, как скажем Якутия, там по три-четыре дня вообще невозможно бывает долететь из какого-то небольшого пункта. И таких территорий в России немало: Иркутская, Архангельская области, Республика Коми, Хабаровский край.
К сожалению, есть семьи, где так ухаживают за детьми, а вернее приводят их до такого состояния, что дети гибнут от голода. Убийств, к сожалению, тоже немало в последнее время.
- Николай Николаевич, насколько известно из Вашей официальной биографии, Ваши родные и близкие имеют самое непосредственное отношение к медицине. Расскажите подробнее о своей семье.
- У меня мальчик и девочка. Им уже много лет. Младшей Маше 36 лет исполнилось. Она работает в моей больнице клиническим фармакологом. Она занимается мониторингом всевозможных реакций и лекарственными средствами. У нас есть мониторинг особых лекарств, которые мы ввозим, нам разрешило Минздравсоцразвития страны использовать отдельные незарегистрированные в России препараты по специальной программе.
Жена моя акушер-гинеколог, а муж Маши работает на магнитно-резонансном томографе – лучевой диагност.
А сын у меня живет и работает в Мурманске, на кораблях плавает, имеет семью и двух приемных детей. У Маши тоже двое девочек.
- Из-за Вашей большой загруженности как часто Вы видите своих внучек?
- Раз в месяц может быть. Летом чаще, потому что на даче собираемся.
- Как вы любите отдыхать и проводите свое свободное время?
- Только активный отдых, как правило, это спорт, сейчас это теннис. Я думаю, что если моя спортивная жизнь началась с 13 лет, а сейчас мне почти 70, можете посчитать, сколько я в активном спорте. Я не представляю свою жизнь без этого рода занятий.
- Может быть, у вас есть специальные приемы, благодаря которым Вы всегда находитесь в тонусе?
- Вот эта менеджерская работа она, конечно, очень много энергии забирает. Я переживаю за любые недостатки. Поэтому два раза в неделю я переключаюсь и выхожу с друзьями на теннисный корт. С 1991 года я начал играть в теннис, а поскольку я человек соревновательный, то у меня, наверное, набралось уже около 50 кубков, если не больше, завоеванных на различных соревнованиях.
Энергию я еще черпаю от друзей. Я считаю, что у меня есть качества, которые притягивают людей и позволяют находить среди них настоящих друзей.
То, что я главный врач больницы – это моя служебная обязанность, может, это многих и привлекает: здесь проконсультировать, там пролечить. Посмотрим, когда я не буду главным врачом, сколько останется у меня друзей…
