Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
30 октября в России отмечается День жертв политических репрессий, которые продолжались на просторах нашей родины на протяжении почти всего ХХ века. Траурная дата была установлена Верховным Советом РСФСР в 1991 году в память о голодовке узников лагерей в Мордовии, начавшейся в этот день в 1974 году. А в декабре 1986 года в тюремной больнице скончался после длительной голодовки диссидент Анатолий Марченко, который и стал последней жертвой узаконенного государственного беспредела.
К сожалению, первую жертву репрессий невозможно назвать с такой же определенностью. Да и точное их число не поддается подсчетам. Ясно только, что речь идет о миллионах человеческих жизней, даже если считать только расстрелянных и погибших в тюрьмах и лагерях. Мрачная история, которую нам нельзя забывать.
Что еще может сделать с этим темным прошлым общество и государство? Впрочем, государство свои функции выполняет: реабилитирует и материально компенсирует. Начался этот процесс еще в СССР, при Хрущеве, за что ему можно простить все остальные политические грехи. Продолжился при Горбачеве, а основной корпус законодательных актов был принят уже российским Верховным Советом.
Конечно, компенсировать деньгами муки и страдания нереально. Но если уж руководители государства осудили действия своих предшественников, а тем более если признали их преступными, то обязаны хотя бы помочь материально жертвам тех преступных действий.
А заодно поддержать их морально – в том числе и назначив официальный День памяти, когда гражданам предоставляется право и возможность проводить траурные церемонии – митинги, собрания и так далее. В Москве в этот день принято возлагать венки и цветы к Соловецкому камню на Лубянской площади. В этом мероприятии есть свой дополнительный символизм, так как на этой площади располагалось учреждение, с которым неразрывно ассоциируются репрессии.
Чтить память погибших и по возможности помогать выжившим – вот и все, что требуется от государственных инстанций. Однако многие представители «прогрессивной общественности», публицисты и правозащитники, не готовы этим удовлетвориться и пытаются придумать дополнительные формы «разрыва с проклятым прошлым».
Например, недавно назначенный советник президента и председатель Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Михаил Федотов заявил, что займется «десталинизацией общественного сознания». Что имел в виду опытный юрист и чиновник, понять невозможно.
Можно заниматься «десталинизацией» законодательства, например, дабы исключить саму возможность возобновления репрессий со стороны государства. Но все эти операции давно уже произведены. А общественное сознание не реформируется при помощи директив или благих пожеланий.
Столь же бессмысленна идея о так называемом «суде над коммунизмом» или «суде над КПСС» по типу Нюрнбергского процесса, о необходимости которого периодически говорят отдельные общественные деятели. Да, так получилось, что все репрессии производились по инициативе и под руководством компартии, которая трижды меняла свое название – РСДРП(б) – ВКП(б) – КПСС.
Но тут правомерен грибоедовский вопрос: а судьи кто? В позднесоветское время в КПСС состояло более 18 миллионов человек, среди которых числились если не все, то очень многие из тех, кто после 1991 года превратился в «борцов с коммунизмом». В связи с чем, кстати, абсурдными и бессмысленными выглядели разговоры о люстрациях – то есть недопущении до государственных должностей лиц, занимавших видное положение в «преступной» коммунистической партии.
Пришлось бы в 1991 году полностью обезглавить страну, так как президент и главный антикоммунист Борис Ельцин являлся, как известно, бывшим первым секретарем обкома и кандидатом в члены политбюро, а главный реформатор Егор Гайдар был в СССР членом редколлегии журнала «Коммунист», то есть занимал должность, входившую в номенклатуру политбюро ЦК КПСС.
Это ни в коем случае не обвинение, а обычная констатация.
Да и кого судить? По какому принципу? Строго говоря, ответственность за репрессии сталинских времен несет не только узкий круг высших руководителей и сотрудники НКВД-МГБ, но и практически все население Советского Союза. Своей поголовной пассивностью и полным отсутствием всякого сопротивления они открывали зеленую улицу государственному произволу и всячески ему способствовали.
Не говоря уж о тех, кто «сигнализировал» и оказывал посильную помощь репрессивным органам. Как говорил принц Гамлет: «если с каждым обходиться по заслугам, то мало кто избежит порки». В данном случае, пожалуй, не избежит почти никто.
Затем, в «вегетарианские» послесталинские времена в СССР образовалась небольшая группа борцов с произволом и беспределом режима, которых называли диссидентами или инакомыслящими. Но едва ли эта сотня-другая нонконформистов имеет моральное право судить миллионы своих сограждан. Да самые разумные из них к этому и не стремятся.
Что же касается разговоров о том, что Россия нуждается в покаянии за грехи прошлого, то покаяние – процесс сугубо личный и даже интимный. Ни коллективного, ни общественного, ни государственного покаяния быть не может по определению.
Мнение автора может не совпадать с позицией редекции
