Светлана Сметанина, для РИА Новости.
Количество людей, занимающихся в том или ином виде благотворительной деятельностью в России, растет с каждым годом. Развитие российской благотворительности по-прежнему сдерживает несовершенство законодательства в этой сфере. Впрочем, ситуация начинает меняться.
Налоговые послабления
В октябре Госдума приняла в первом чтении поправки в Налоговый кодекс и в Закон о благотворительной деятельности. Когда эти поправки пройдут все уровни обсуждения (а по заверениям депутатов, это должно произойти до конца года), некоммерческие организации, занимающиеся благотворительной деятельностью, получат ряд важных льгот.
Среди прочего, на налоговые преференции (освобождение от уплаты НДС) смогут рассчитывать НКО, помогающие сиротам, безнадзорным, пожилым, инвалидам, а также занимающиеся проектами в сфере культуры и искусства. Кроме того, благополучателям не надо будет, как теперь, выплачивать 13% налога с суммы, полученной ими в качестве помощи на лечение.
В свою очередь, волонтеры освобождаются от уплаты налогов с так называемого «дохода» в виде бесплатного проезда к месту волонтерской работы и проживания там. Организациям, привлекающим добровольцев, не придется платить социальные взносы с этих трат.
Представители некоммерческих организаций расценивают эти шаги как серьезный прорыв в отношении государства к людям, занимающимся благотворительностью.
И рассчитывают, что это поможет привлечь к оказанию благотворительной помощи значительно большее число людей.
Прямая помощь надежнее
Пока еще в России отношение к этой сфере двойственное. С одной стороны число людей, так или иначе участвовавших в благотворительности, растет: в 2006 году об участии в этом процессе заявляли 32% россиян, в 2008 – уже 40-50% (по данным исследования, проведенного по заказу «Форума доноров» - коалиции крупнейших благотворительных организаций, работающих в России). Но в основном это благотворительность «одноразовая» - привез игрушки в детский дом или подал милостыню старушке в метро. Жертвовать на постоянной основе пока готовы немногие.
У такой позиции есть свои причины. Как показывают исследования, главное отличие российской благотворительности от западной – ее «частный» характер.
В том смысле, что значительное большинство граждан хотят напрямую помогать нуждающимся, не прибегая к помощи посредников. Согласно тому же исследованию, примерно 40% россиян жертвуют напрямую нуждающимся и только 15% - благотворительным институтам.
Именно поэтому в России сложно работать крупным благотворительным фондам, созданным по западному образцу. Им граждане пока что мало доверяют (только 3% , по данным исследования «Форума доноров», согласны с утверждением, что почти все благотворительные организации ведут по-настоящему бескорыстную деятельность). Россияне гораздо охотнее отдают деньги на конкретную беду (как в случае с летними пожарами, когда в считанные дни были собраны несколько миллионов долларов) или конкретному человеку, чьей репутации доверяют. Все наиболее известные и успешно работающие российские благотворительные организации были созданы частными людьми, в один прекрасный момент испытавшими желание помочь. Как например, основанное московским хирургом Германом Пятовым сообщество «Мурзики», вот уже более 10 лет опекающее воспитанников почти 80 детских домов. Или фонд Чулман Хаматовой и Дины Корзун «Подари жизнь», помогающий детям, больным лейкемией.
«Трудно жульничать…»
Что делать тем благотворительным фондам, которым «не повезло» обзавестись узнаваемым и уважаемым «лицом»? Зарабатывать доверие другим путем - повышая прозрачность своей работы. На состоявшейся в конце октября конференции «Форума доноров» «Благотворительность в России: новые правила игры» представитель американо-российского благотворительного фонда Марк Помар подчеркнул, что это неизбежный шаг: «В США очень строгая финансовая отчетность по НКО. Все данные о расходовании средств они вывешивают на своем сайте: на что были потрачены деньги, сколько зарабатывает президент и бухгалтер. Когда ваша работа настолько открыта, трудно жульничать – например, тратить средства на себя или своих родственников».
Впрочем, по словам Марии Черток, директора российского отделения международного благотворительного фонда CAF, многие НКО согласны на контроль за финансовой деятельностью хотя бы ради того, чтобы упростить путь для тех, кто хочет перечислять деньги на благотворительные цели.
Сегодня одна из самых больших проблем, сдерживающая рост российской благотворительности – слишком долгий и сложный путь от жертвователя до получателя.
Если у человека возникнет желание помочь конкретному фонду, он должен будет найти его сайт, распечатать квитанцию об оплате, пойти с ней в банк, отстоять очередь и заплатить проценты за денежный перевод. Неудивительно, что у большинства такое желание попросту пропадает.
Некоторое время назад в России начала развиваться благотворительная помощь через платежные терминалы, что значительно упрощает задачу. За 2009 год через терминалы QIWI на благотворительные цели было перечислено 10 миллионов рублей. Но весной этого года Министерство финансов исключило благотворительные взносы из перечня услуг, которые можно оплачивать через терминал. Логика понятна – поскольку деньги переводятся без идентификации лица, всегда есть вероятность, что они будут использованы для финансирования террористов или отмывания средств. По мнению представителей благотворительных организаций, снять эту проблему можно двумя способами: повышая прозрачность самих НКО и узаконив идентификацию граждан, если сумма пожертвований превышает определенный размер – например, 5000 рублей.
Не только милосердия ради
Впрочем, сегодня в России все больше людей, готовых тратить на не только свои деньги (все-таки это самый легкий способ помогать), но и свои силы и время ради милосердия. По словам Елизаветы Глинки, создавшей сеть хосписов для онкобольных, за годы работы ее фонда «Справедливая помощь» через подвал, где он располагается, прошли тысячи людей – и так называемые олигархи, и менеджеры крупных компаний, и студенты, и пенсионеры. Кто-то закупает лекарства и продукты, кто-то работает волонтерами, ухаживая за безнадежно больными. Причины, по которым они сюда пришли, наверняка, у всех разные.
Одну из их неожиданно вывел создатель Музея современного искусства в Перми Марат Гельман, выступавший на конференции «Благотворительность в России». Оказывается, 80 человек из 250, участвовавших в качестве волонтеров в создании музея, впоследствии поменяли работу. Вместо менеджеров, бухгалтеров и продавцов они стали гидами, фотографами и так далее.
Если учесть, что примерно две трети людей несчастливы на работе, в том числе и потому, что занимаются нелюбимым делом, благотворительность можно рассматривать не только как способ помочь другим, но и самому себе.
Те 80 человек наверняка стали хоть немного счастливее.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
