ТБИЛИСИ, 6 окт, — РИА Новости, Дмитрий Виноградов. Результаты реформы грузинского МВД впечатляют. Из нищей криминализированной структуры, неспособной раскрыть ни одного преступления и собиравшей деньги на дорогах просто за проезд, она превратилась в суперсовременную службу с небывалым рейтингом доверия. А сама Грузия – в страну с одним из самых низких уровней преступности в Европе (и в полицейское государство, добавляют скептики). Один из архитекторов реформы, министр МВД Иванэ Мерабишвили рассказал РИА Новости о главных принципах работы обновленной полиции.
Новое здание МВД, открывшееся всего пару лет назад, стало одной из достопримечательностей грузинской столицы. Его построили на окраине Тбилиси, на бывшем пустыре, видимо, чтобы подчеркнуть желание начать все с чистого листа. Волнистыми ультрасовременными формами министерство больше всего напоминает пекинские олимпийские стадионы. Оно символично сделано из стекла и почти прозрачно – чтобы граждане могли видеть, чем занимаются полицейские. По этим же принципам по всей стране строятся полицейские участки. Еще две говорящих детали – вокруг министерства нет ограды, а только симпатичные газоны. А на каждом шагу попадаются флаги Евросоюза, членом которого Грузия не является, но очень хочет быть. Такие же флаги висят во всех участках – рядом с государственными знаменами.
— Общество чувствует, что его спасение — стать частью европейской цивилизации, — говорит Иванэ Мерабишвили. – Честно говоря, большинству грузин очень трудно стать европейцами. Большую роль играют родственные связи и прочие восточные черты, от чего мы в наших реформах и хотим освободиться. Ну и от наследия СССР – воров в законе, коррупции, гаишников.
- Мне тоже показалось, что ваши новые полицейские, особенно курсанты академии – как европейцы в неевропейской пока еще Грузии.
— Правда? Получается, мы не зря работаем.
Но ни один из этих людей не прилетел из-за границы. Это обыкновенные грузины, из них 99% в полиции раньше не работали. 90% моих заместителей и начальников департаментов не были полицейскими еще пять-семь лет назад.
Самое главное, что реформы у нас начались сразу во всех сферах. Зайдите в любое министерство Грузии и увидите, какие там серьезные изменения.
В министерстве юстиции есть специальный орган – Гражданский реестр – он выдает паспорта. Система такая же прозрачная, как в МВД выдача прав.
Наша система регистрации недвижимости – тоже лучшая в мире, это признано Всемирным банком. Вся недвижимость зарегистрирована в Уличном реестре, можно с любого компьютера посмотреть, кто собственник какого здания. Любой офис или дом можно зарегистрировать за несколько секунд. То же относится к регистрации компаний.
Изменения в финансовой сфере, в пенитенциарной системе, в образовании. Грузинский бюджет за 7 лет увеличился примерно в 25 раз.
Невозможно в одной системе провести реформы, а другие системы не затронуть. Коррумпированные сферы все равно будут влиять на МВД. Это как человек — надо лечить весь организм.
- Как появилась идея отказаться от ГАИ и передать ее функции Патрульной службе? И насколько эта идея себя оправдала?
— По-моему, в Америке такая же система, как у нас. Но самое главное – не чтобы переименовать ГАИ в патруль. И не в том, чтобы милицию переименовать в полицию. Мы всех старых гаишников отпустили домой. Потому что загнившую систему труднее вылечить, чем полностью заменить. Вместо них мы рекрутировали из общества совершенно новых людей, которые поверили в то, что они будут хорошими полицейскими. И доказали это обществу. Сейчас в Грузии 82% доверия полиции.
Раньше у нас полицейских называли «псами» — «цагль» по-грузински. Вроде вашего «легавого» или «мента». Теперь я такого слова давно не слышал. Мы прослушиваем телефоны преступников – даже они так не говорят.
- Не страшно было делать ставку на людей абсолютно новых? А как же опыт, профессионализм, знание законов? Сейчас у вас в полицейской академии курсанты учатся 7-8 недель вместо прежних четырех лет – за это время можно изучить только азы.
— Кто не рискует – тот не пьет шампанское. Не надо бояться ошибок. Если у тебя намерения честные, ты всегда можешь исправить свои ошибки.
Что касается профессионализма – это миф, потому что нет никакого профессионализма в коррумпированной системе. 99% того, что делает полицейский – это не расследование, а обыкновенные текущие дела. Если у человека на первом месте его личные интересы, и он думает не о работе, а о том, как прокормить семью и заплатить начальнику, цена его профессионализма – ноль.
Регулировать дорожное движение может любой автолюбитель. Это касается даже контрразведки – я был министром безопасности. Мы тоже всех старых КГБэшников, профессионалов в кавычках, отпустили домой отдыхать. И привели новых – большинство из них из общественных организаций, журналисты, и так далее. Они справляются со своими задачами в 10 раз лучше, чем старые профессионалы.
Нужно сердце. Образование нужно. Нужен интеллект. Когда у тебя есть возможность выбирать из пятидесяти, ты выберешь интеллектуального, талантливого. Он будет в 10 раз эффективнее, чем хорошо натренированный негодяй.
- Каков средний возраст сотрудника полиции?
— 23-24 года. Начальник департамента – 31-32.
- Вашему старшему сыну 10 лет. Скоро он достигнет этого возраста – возьмете его на работу?
— Пока он вырастет, я уже уйду – я же не ваш Нургалиев, чтобы вечно сидеть. Но пока буду министром, конечно, он в МВД не пойдет. Ни один мой родственник в МВД не работает. Это общее правило нашего правительства.
Наоборот, мы хотим разрушить всю эту клановость, освободить свое общество от этих старых традиций, когда люди приводят своих друзей и родственников на работу и вместе решают свои проблемы.
Или вот недавно выпустили постановление, запрещающее показывать полицейскому свое удостоверение, если он не при исполнении. Ни один полицейский не должен чувствовать себя «защищенным» от закона.
- Если вам верить, что в грузинской полиции царит идиллия. А как сделать так, чтобы эта идиллия не деградировала? За этим следит генеральная инспекция (аналог нашей службы внутренней безопасности)?
— Для этого надо сделать изменения необратимыми.
А если хочется что-то проверять, то это легко. У нас на 25 тысяч полицейских всего 47 генинспекторов. И я не помню случая, чтобы серьезное правонарушение произошло, и инспекция о нем не знала.
Давайте честно – даже в Москве, в большом городе, все всё знают. Если захотеть узнать, кто взял взятку, то это нетрудно.
Могу долго рассказывать, как мы это делаем, но главное – не только проверять, но и доверять. Когда доверяешь человеку, когда ты передаешь ему полномочия принятия решений и он отвечает за это – у него повышается чувство ответственности.
Когда начальники на низком уровне сами верят в наши идеи, если начальник не требует денег от подчиненного – поверьте мне, ни один подчиненный взятку не будет брать. А если возьмет – непосредственный начальник это очень легко узнает.
Генеральная инспекция тут не самое главное. Главное — что у полицейского есть достоинство, гордость. Пока он возьмет взятку, он десять раз подумает. Для него взять взятку – стресс, ломка. Когда ты взятку получаешь — ты унижаешься. Когда тебе взятку дают — на тебя уже сверху смотрят. Бросают, как кость «цаглю».
- Сколько человек из этих 25 тысяч были уволены в силу разных правонарушений?
— Минимум две-три тысячи или уволены, или сами ушли. Триста полицейских были арестованы за разные преступления. И уголовно наказаны. Только в этом году – уже 35 человек.
Не проходит недели, чтобы генинспекция не ловила кого-то. Мы это широко освещаем, все видят, что бывает.
Сейчас в Грузии обстановка такая, что если полицейский нарушает закон, то генинспекция это очень легко узнает. Потому что это такой редкий случай, что все об этом рассказывают. Когда раньше в Грузии платили взятку гаишнику, через две минуты все это забывали. Если сейчас такое произойдет, человек неделю будет рассказывать.
Если у вас есть информаторы и вы платите премию за информацию – она дойдет до вас очень быстро.
- Из самой генинспекции кого-то ловят?
— Выгнали одного или двух инспекторов – были подозрения в их адрес. Из-за того, что все остальное МВД не любит генинспекцию, мы быстро узнаем о любом их нарушении.
- Вы стоите во главе такой вертикали, и, получается, если вы не захотите – то никто взятку не возьмет. А как сделать, чтобы и министр взятки не брал?
— Как в любом демократическом обществе, за нами ведет надзор парламент. Есть общественное мнение, свободная пресса.
Когда ты создаешь такую систему, где никто не берет взяток, это дает гарантии, что и руководители не могут заниматься взяточничеством. Потому что министр не может получать взятки без помощи того же самого министерства.
- Я встречался с парламентской оппозицией – христиано-демократами. Они говорят, что Грузия превращается в полицейское государство, оппозиционные митинги разгоняются, тюрьмы переполнены…
— Я готов ответить на более конкретные обвинения, а не общие слова. Проведите опрос на улице – как фамилия начальника полиции Тбилиси? Практически никто не знает. А ведь всегда все знали, кто начальник. И в Москве тоже знают, кто начальник МВД Москвы.
- После революции в пять раз выросло число заключенных в тюрьмах – с 6 до 30 тысяч.
— И в пять или семь раз уменьшилось частота преступлений. Спросите любого прохожего: когда последний раз ограбили, угнали машину, сняли кожаную куртку или отняли мобильный телефон? Остановите тысячу человек и спросите: его самого или знакомых обокрали за последний год? В Грузии не существует такого понятия, как рэкет. Нет организованной преступности. В Грузии не похищают людей, не угоняют машины.
За последние четыре-пять лет не было ни одного заказного убийства. Если это называть полицейским государством, то я горжусь, что в Грузии построено полицейское государство. Если самые хорошие члены общества хотят стать полицейскими, идет большой конкурс, из 100 человек берут одного, потом он не берет взятки – если это считать полицейским государством, то мы гордимся, что мы полицейское государство.
- Оппозиция утверждает, что у МВД есть отряды в штатском, которые нападают и избивают оппозиционеров.
— Более того, я скажу что они похищают людей, некоторых из них съедают (начинает улыбаться). Некоторых сжигают. Некоторых вешают. Но мы это храним в тайне, никто не знает их фамилии. Даже оппозиция.
- Примеров можно было бы много привести, но вот, например, дело Вахтанга Маисая, военного эксперта и оппозиционного политолога. Один из правозащитников, с которым я встречался, приводит случай Маисая как пример сфабрикованного дела против неугодного человека.
— Не думаю, что какой-нибудь серьезный оппозиционер, кроме тех, кого финансирует Россия, это бы говорил. Во-первых, Маисая сам признался, что работает (на Россию). Во-вторых, у нас есть доказательства, как этот человек получал деньги от русских коллег. В любом государстве это карается.
- Куда грузинская полиция будет развиваться дальше?
— Реформа – это не просто один шаг. Это бесконечное улучшение. Самое интересное, что на первом этапе реформы делала наша команда. В последние 5-6 лет новые идеи приходят не сверху, а снизу. Сейчас рядовые полицейские лучше знают, что нужно менять.
Образовательный процесс для полицейских нужно сделать безостановочным. Повышение квалификации – раз в полгода. Обучение языкам, обучение компьютерам, все большая автоматизация системы.
Через год мы хотим отменить обязательное условие возить права. Патруль будет спрашивать имя-отчество и по компьютеру смотреть фотографию – этот человек или не этот. Это еще один шаг к уменьшению бюрократизации государства. Потому что чем меньше государство будет вмешиваться в личные дела человека, тем лучше для всего общества.
Мы уже добились того, что МВД запрещено посылать любые документы в письменном виде. Внутри министерства информацией обмениваемся только в электронном виде.
- Не боитесь, что в ваши сети залезут российские хакеры и все сломают?
— Лучший способ сокрытия информации – это открытие всей информации. Потому что выбор из миллиона информации той, которая нужна разведчику – это очень сложно.
