Александр Сергеевич Пушкин – воистину наше все и пророк даже в шуточных стихотворениях. Например, в этом, первоапрельском:
«Брови царь нахмуря, говорил: вчера повалила буря памятник Петра».
Предсказание, похоже, сбывается: буря народного негодования вот-вот повалит памятник Петру работы Зураба Церетели на месте слияния Москвы-реки и Обводного канала. Исполняющий обязанности мэра столицы Владимир Ресин предложил рассмотреть вопрос о возможности его переноса. И уже нашлись люди, которые обещают отыскать деньги на эту операцию. А стоимость демонтажа и переноса оценивается ни много, ни мало в один миллиард рублей.
Вокруг этого проекта уже забурлили потоки демагогии. Мол, на те же деньги можно построить четыре детских сада, школу, больницу… Но если так рассуждать, то не надо и памятники архитектуры реставрировать, и ни к чему вообще тратить бюджетные средства на культуру. Бесполезен такой унылый утилитарный подход. И проблема совсем в другом.
Вся новая и новейшая история нашей родины – бесконечные войны с памятниками. Любое революционное потрясение, а иногда просто смена правителя, сопровождалось демонтажом того, что было построено раньше. Почин положили большевики после 1917 года. Они старались выкорчевать отовсюду наследие «проклятого царизма» – памятники монархам, а заодно с ними пострадали и некоторые видные деятели Российской империи вроде генерала Скобелева.
Затем в процесс включился истинный большевик по духу Никита Хрущев. Он совершил немыслимое: за одну ночь в октябре 1961 года были снесены практически все памятники Сталину в Советском Союзе, которые торчали на каждом шагу. Остались всего три штуки, один – официально, в городе Гори, на родине вождя, еще два не заметили. Говорят, правда, что в Грузии чудом сохранили еще 18 монументов и бюстов, их сносят сейчас, но это – уже не наша история.
В августе 1991 года опыт и манеры большевиков переняли их идейные противники. По крайней мере, они так себя позиционировали. До хрущевских масштабов было далеко, но в одной Москве сокрушили сразу три монумента: памятники Дзержинскому, Свердлову и Калинину. Пытались замахнуться на гигантскую голову Карла Маркса, но та не поддалась. Не получилось свергнуть и Ленина на Калужской, бывшей Октябрьской площади. Основоположник марксизма и вождь мирового пролетариата оказались слишком монументальными.
После этого порыв затих, энтузиазм схлынул, и Ленины различных размеров и художественных достоинств по-прежнему украшают российские города и веси. И вот – неужели снова началось? На самом деле, теперь это больше похоже на бурю в стакане воды.
Судьбоносные события августа 1991-го, повлекшие за собой распад государства, правомерно считать революцией. Учитывая исторический опыт, ее можно назвать даже бархатной по части жертв и разрушений. Но, во всяком случае, тогдашнюю охоту на памятники можно понять. Людям всегда хочется весомо, грубо, зримо отметить условный «конец старого мира». Совершить некий символический поступок, эффектный жест. В результате и пострадал в том числе «железный Феликс», хотя этот памятник с эстетической точки зрения прекрасно вписывался в ансамбль Лубянской площади, да и работа Вучетича отнюдь не лишена художественных достоинств. Все равно демонтировали и отправили на задворки.
Но сегодня-то зачем крушить и переносить? Происходит всего лишь смена градоначальника. Это не революция. Событие значительное, но не более, чем городского масштаба. Если после каждого увольнения мэра или губернатора двигать памятники и менять скульптуры, воздвигнутые при отставнике, то можно до абсурда дойти.
Да и не на того царя замахнулись. Даже большевики не трогали Петра Первого. Так уж случилось, что именно этот государь-реформатор стал самым «монументализированным» в России (да и за ее пределами, кстати) из наших монархов. Можно спорить, заслужил он этого или нет, сожалеть о том, что нет памятников такому достойному царю как отец Петра Алексей Михайлович, например. Но что делать, он остался «нераскрученным», зато его сын здорово умел себя «пиарить», выражаясь современным языком.
И разговоры о том, что Петр, дескать, Москву не любил, не имеют никакого отношения к делу. В конце концов, он здесь родился и провел немалую – хотя и не саму приятную – часть своей жизни. Те же Карл Маркс или Фридрих Энгельс очень сильно бы удивились, если бы узнали, что их изображения усеивают землю России, к которой они относились без всякой симпатии.
Что же касается художественной ценности памятника от Церетели, то тут есть разные мнения. Лично мне он не нравится, а кто-то думает по-другому. В любом случае, нет никакого «народного гнева». Да, при закладке монумента звучало много протестов, но за 13 лет москвичи к нему привыкли. Да и торчит этот Петр не в гуще квартала, а посреди реки.
Наконец, это принципиальный вопрос. Мне кажется, что пора прекратить процесс переделки и демонтажа задним числом нашего прошлого, которое недаром прозвали непредсказуемым.
Можно подумать, что в нашей истории не было Дзержинского, Ленина, Сталина. Но они были, для кого-то – к сожалению, для других – наоборот – к счастью. Вычеркнуть их вместе с памятниками невозможно. Так и с церетелиевским Петром. Он тоже – символ недавней истории столицы. И от этой истории нам никуда не уйти.
Кстати, это относится и к эпидемии переименования московских улиц, вспыхнувшей в начале 90-х годов прошлого века. Единственным реальным и конкретным делом, на которое сподобился «демократический» Моссовет, было возвращение исторических названий улицам, переулкам и площадям в пределах Садового кольца. В результате аборигены долго не могли привыкнуть к новым старым наименованиям, а гости столицы плутали и не могли найти ставших непривычными адресов.
Говорят, что это – восстановление исторической справедливости. Однако с карты города исчезли фамилии таких достойных людей, как Пушкин, Герцен, Чехов, Станиславский.
Зато неподалеку от моего дома, например, остались целых две Квесисских улицы, названные в честь давно забытого латышского стрелка Юлиуса Квесиса, который участвовал в боях на подступах к Кремлю и таким образом фактически разрушал Москву. Где же тут справедливость?
Главное, что имеется очень простое решение этой проблемы.
В Липецкой области есть старинный город Елец, так там просто-напросто разместили повсюду и прежние, дореволюционные, и советские названия каждой улицы.
Все довольны, и никто не заблудится. Для этого только требуется желание искать компромисс, а не крушить, переделывать и демонтировать собственную историю.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
