Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
За завершающимся визитом в Китай российского президента Дмитрия Медведева, точнее – за его подготовкой, незримо стояла одна не очень приятная цифра – 2%. Это место торговли с Россией во всем товарообороте своего великого соседа. И как бы ни близки были взгляды двух стран на мир и международные отношения, 2% – это уже не экономика, а политика, причем не самая благоприятная. Особенно на фоне американо-китайской торговли, близкой к объему в 300 миллиардов долларов в год (все цифры очень приблизительные, особенно с учетом кризиса, точная послекризисная статистика еще впереди). И хотя российско-китайский товарооборот, судя по словам Медведева, в этом году вернется к пиковой, докризисной цифре в 57 миллиардов долларов, все-таки это другое качество отношений, чем у США и КНР.
Здесь полезно посмотреть на то, что происходило в последние лет пятнадцать между США и Китаем.
Для Америки Китай – очевидный стратегический соперник, причем при демократах это еще даже более заметно.
Но растущая взаимная завязанность экономик склоняет соперников к осторожности и ответственности. Вот такого эффекта и следовало бы добиваться в российско-китайских отношениях. Потому что близкие воззрения все же – менее материальная субстанция, чем фабрики и контейнеры, плывущие через океан.
Может возникнуть впечатление, что нынешний визит Дмитрия Медведева – экономический. Это так и не так. Во-первых, есть два достойных всяческого внимания документа, подписанных российским президентом с главой китайского государства Ху Цзиньтао. Это совместное заявление о всестороннем углублении российско-китайских отношений партнерства и стратегического взаимодействия, а также совместное заявление в связи с 65-летием окончания Второй мировой войны.
Китайская цивилизация к слову относится куда более скрупулезно, чем многие другие. Если написано «всестороннее углубление», то это не пустяк. Это итог очень долгой работы. Итог таков: углублять политические отношения будем именно через экономику. И в частности через знаменитый (и многострадальный) нефтепровод Сковородино-Дацин, к открытию которого, собственно, и был приурочен государственный визит российского президента.
Это, конечно, событие, особенно если вспоминать политическую внутрироссийскую борьбу, со множествами колебаний, которая шла вокруг проекта. И, конечно, он стратегический, этот проект – России более чем выгодно, что теперь ее сосед, вторая держава мира, привязан к ней прочной железной нитью трубопровода.
Но никогда не надо радоваться беззаветно. Речь идет о 15 миллионах тонн нефти в год по трубопроводу. Нынешний уровень поставок – 12 миллионов тонн. Если оценивать это на фоне лишь двусторонних отношений, то это неплохо: в 2008 году поставки нефти из России упали, сейчас возрастут, даже с учетом того, что цифры нельзя просто плюсовать – раньше нефть шла по железной дороге, сейчас она же пойдет по трубе, и итог пока неясен. Но так или иначе, доля России в поставках нефти Китаю до сего дня сокращалась, в 2006 году была 11%, сейчас – 6,1%. Возможно, все вернется к исходным 11%. Или будет больше. Но так или иначе, сегодня в качестве поставщика нефти для Китая есть целых четыре страны важнее России – Саудовская Аравия, Ангола, Иран и Оман.
Так же долго шедшие переговоры о поставках в Китай газа продвинулись, хотя не дошли до завершения.
Что касается поставок энергосырья, то это большая российско-китайская проблема в ином плане, стратегическом. Ключевая задача российской политики на сегодняшний день – инновационная модернизация страны, что предполагает получение новых технологий, переход от экспорта сырья к экспорту наукоемкой продукции, и так далее. Так вот, с Китаем здесь российские интересы расходились с каждым годом. Китаю от нас нужно только сырье, а наукоемкую продукцию он все лучше и лучше делает сам – и экспортирует к нам. Это раньше хорошие китайцы покупали технологии, а плохие китайцы, скажем так, их заимствовали. Но усилия этой страны по части создания собственной интеллектуальной базы исследований громадны. Да сейчас и вообще центр глобальных инноваций все больше смещается в сторону Азии, Китая в том числе. И стратегически нам приходится делать теперь новые выводы.
Сырая нефть занимала около половины российского экспорта, а наукоемкая продукция стремилась к нулю. Китайская наукоемкая составляющая экспорта в Россию, наоборот, все растет.
Как выглядит эта проблема в свете визита Дмитрия Медведева в Китай?
Получается, что в основном говорили об энергетическом сотрудничестве – а что сделаешь, если у Китая и вправду такой интерес… Но вот в сфере атомной энергетики – предстоящее сооружение в Китае атомной станции с реакторами на быстрых нейтронах – это уже хай-тек. И разговор о сотрудничестве в высоких технологиях продолжается, хотя непонятно пока, куда он выведет. Хочется, чтобы к какому-то прорыву в сфере высоких технологий. Это будет хорошая стратегия.
В принципе России выгодно максимальное усиление Китая в мире, но только при условии, что русские и китайцы, в том числе далекие от политики, и дальше будут все активнее общаться друг с другом просто на бытовом уровне.
Это происходит, и с ускорением. Но тут нельзя было не заметить, как Дмитрий Медведев беседовал с китайскими студентами насчет того, как хорошо читать Льва Толстого. А было бы еще лучше, если бы китайцы дошли в своем интересе к российской литературе хотя бы до 60-х годов 20-го века. Или чтобы наши музыканты и артисты знали, что гастроли и продажи в Китае – это сегодня чуть не главный мировой показатель успеха нового мюзикла или старого оркестра.
Тысяча российских детей отправится скоро с поездкой в Китай: эта новость мелькнула среди сообщений о визите. Как ни странно, такие акции могут в долгосрочном плане принести больший успех, чем даже открытие новых трубопроводов.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
