Давно собирался написать – запалма, как говорится, не хватало: раздражение быстро рассеивалось и забывалось, но каждое новое посещение бывшего Музея революции, а в последние годы – Музея современной истории России добавляло материала. Хватит откладывать, пора поделиться накопленным опытом.
Не помню, какая именно служба или организация проводила опрос, спрашивали: почему вы не ходите в музеи? Кажется, так. И дальше – о разнице между музеями и галереями.
Разница есть. Я часто бываю в музеях, но чаще и с большим удовольствием – в галереях. В галереях – это сразу же чувствуется – тебя ждут.
Я не очень похож на потенциального покупателя, но вот, например, галерея "Файн-Арт". Ирина Филатова и Марина Образцова, делящие между собой директорские и кураторские заботы, встречают каждого, как родного, водят по двум тесным залам, с удовольствием рассказывают про выставки – нынешнюю, те, которые были, те, что будут... Или – "Проун", Марина Лошак, – ей нетрудно "поработать" справочным бюро и ответить на какие-то, возможно, с ее точки зрения, дурацкие вопросы. Мы не знакомы, но ей, я вижу, в радость, что выставка, которую она сделала, вызывает вопросы и вообще – интересна. Или – у Гельмана, на Винзаводе, выставка еще не открыта, а ты уже здесь и дальше – какие-то дела уже запланированы на вечер, и ты, смущаясь, заглядываешь внутрь, просишь прощения... А тебя пускают: пожалуйста, проходите, смотрите...
В музеях – не так. Порядок, часы работы, известные строгости официального учреждения, – все понятно. Но – интонация, интонация – это то, что находится во власти конкретных сотрудников.
Они видят в тебе потенциального нарушителя строгих правил, поэтому – посетителей-то немного – идут по следу и в какую-то секунду – удача! – ловят за руку: "Вы же видели объявление, у нас запрещены разговоры по мобильному телефону!"
Да я не разговариваю, просто переложил из одного кармана в другой. Но они-то на страже, они блюдут!
Сколько раз я бывал в Музее революции, столько раз обещал себе больше порог этого заведения не переступать. И вот – очередной повод нарушить этот данный самому себе зарок и закайку. Выставка "Чехов", сделанная силами Театрального музея Бахрушина, выставка уникальная, – так вышло, что у самого Театрального музея подходящей площади не нашлось, но... Музей Революции такой выставки, на мой вкус и взгляд, просто не заслуживает, не достоин.
Помню первое посещение, не в детстве – недавно. Пришел с иностранкой, она – с тремя детьми. Я спросил в кассе про льготы для многодетных семей – для себя и для гостьи. Последующий монолог довел мою знакомую до слез – она хорошо понимала по-русски. Она развернулась и с детьми поспешила к выходу, я, схватив в охапку сына и дочку, – за нею.
Подробности монолога уже стерлись из памяти, но было там и про иждевенцев, и про то, что музей не обязан никого пускать бесплатно. Я приготовился обходить это культурное учреждение стороной, но тут в Москву приехал Пермский театр оперы и балета и банкет после их московской премьеры, на который меня пригласили, проходил в стенах бывшего Английского клуба. Было много знакомых, спектакль – хороший, компания веселая, – я не смог отказаться. Сотрудники источали не тайную недоброжелательность, но держались в рамках. Мы покинули музей после полуночи – ни одного замечания из их уст так и не услышали.
И вот он – новый повод переступить порог. Лето в разгаре, жара – плюс сорок, число посетителей стремится к нулю, поскольку в залах бывшего музея революции нет кондиционеров. Я – одинокий искатель культурных впечатлений. Казалось бы: имея печальный опыт, зачем? Но я снова начинаю с поиска льгот для многодетных (у нас – трое детей).
Обнаруживаю правило, которое сражает меня наповал: для многодетных семей в музее есть только один день, когда можно прийти и посмотреть экспозицию бесплатно. То ли первый вторник после первого понедельника, то ли третья среда, – запомнить невозможно.
Да и кто захочет приходить еще раз, как запомнить и держать эту информацию в голове?.. Ясно же: тебя здесь не хотят. И этого не скрывают. Я стал искать администратора, чтобы высказать свое искреннее недоумение: родители знают, как непросто бывает уговорить ребенка пойти в музей. Нужно собрать некоторое количество аргументов, пообещать что-нибудь еще – в порядке компенсации... Нашел: администратор в Музее революции сидит с противоположной стороны от кассы, справа от входа. Прячется в глубине комнаты-пенала за шкафчиком с ключами.
Я поздоровался и обратился к незнакомой женщине, которая почти мгновенно перебила меня и стала рассказывать о своей трудной жизни, тяжелом детстве и нынешней низкой пенсии, попутно стыдя, что мне вообще пришло в голову требовать от музея какие-то льготы. Что же, все знают, есть особая категория врачей, которая на твои робкие жалобы тут же откликается длинным списком собственных болей, бед и обид. Они, я думаю, считают это мерой профилактики, вроде физиотерапевтических процедур. Я дослушал ее монолог и начал сначала: я не требую, я только спросил... Пытаюсь аргументировать свою позицию. На втором моем слове она снова заговорила. Так повторялось раз пять или шесть. Наконец я не выдержал: простите, – говорю я этой уже не милой мне женщине, – я каждый раз дослушиваю вас до конца, дайте же и мне сказать слово. Она замолчала. Я вдохнул и... Она снова заговорила! И с точки зрения лексики, и в содержательной части, это, поверьте, не было словом работника культурного учреждения.
Месяц спустя я описывал эту летнюю историю кому-то из дирекции музея. "Да, мы знаем об этой проблеме, администраторы у нас не умеют общаться... Понимаете, администратор у нас – не для посетителей. Его обязанность – открыть музей утром и запереть в конце дня... А вы напишите нам письмо по электронной почте!" Милое дело!
Как многие, я не раз слышал плач музейных работников о том, как мало ценят их труд, но, согласитесь, если весь труд администратора – в том, чтобы открыть и закрыть, можно понять, как звереют от безделья эти сотрудники.
Может, стоит передать эти ответственные обязанности кому-то другому, а деньги, пусть небольшие, поделить среди других малооплачиваемых музейных работников? Я не знаю, я спрашиваю, полагаясь на оказавшуюся в моем распоряжении информацию.
Я попал, конечно, на выставку. Не с первого раза, не сразу. В дальнем углу экспозиции меня встречала испуганная сотрудница пиар-службы, предлагавшая непременно извещать их всякий раз, как мне придет в голову посетить их музей.
Я не хочу никому звонить. Я хочу, чтобы вежливы были со мной как с обычным посетителем. Но в этом музее, я понял, так не бывает.
После первого случая, когда я о нем рассказал кому-то из музейщиков, мне объяснили, что, мол, у рыбы имеются известные свойства, какая директор, такие у нее и подчиненные. Но вот уже той директорши нет, в музее – новый директор, а грубость не то что не улетучивается – напротив, крепчает. Как в одной пародии на анекдоты Хармса: одному гражданину всегда защемляло голову дверями в метро. Сначала он терпел, терпел, а потом перестал верить в теорию вероятностей. И я тоже перестаю верить в эту теорию. В голове зреют самые радикальные варианты. Кому нужен музей, который не приносит радости ни сотрудникам, пребывающим в состоянии незатихающего раздражения, ни редким посетителям? Хотели его передать на излете СССР погорельцам-актерам. Зачем же не стали? Основная экспозиция безнадежно устарела, а на новую, как я понимаю, сил и времени нет...
Почему они грубят? Почему не радуются, когда к ним приходят? Кто-то мне сказал: они развращены ночными банкетами, вроде тех, на котором ты сам был однажды. Раз в месяц – заседания Английского клуба, водка – рекой, икра, то да се... Так тем более, говорю я, там – разврат, а тут наконец проявляют любопытство к музею. Хватай за руку, тащи его внутрь, радуйся, что пришел не один, а с "детями".
Вспомнил, как в Нью-Йорке, в МОМА, протянул чернокожему смотрителю свое русское журналистское удостоверение и он – ясно, в Музее бы революции в этом случае матом бы обложили и на улицу выставили, призвав в союзники девушек-милиционерок, – он начал читать по складам чужую ему кириллицу: "Га-зе-та", улыбнулся, оставил меня на минуту и вернулся с бесплатным билетом.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
