Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера» специально для РИА Новости.
На прошлой неделе в Липецке завершился Международный фестиваль «Театральные встречи», который по счету стал двадцать шестым. Театры из Украины и России, коллективы Белгорода, Воронежа, Ельца, наконец, сам Липецкий академический театр им. Л.Н. Толстого, показали свои спектакли по произведениям русской классики.
Почему же провинциальный Липецк стал опорой театрального форума? Тут необходимо вспомнить недавнее прошлое липецкого театра, для прославления которого многое было сделано легендарным худруком Владимиром Пахомовым. Именно ему принадлежит заслуга в ежегодном проведении «Театральных встреч».
Надо ли говорить каких усилий стоит такая работа в провинции. Под крышей театра встречались ведущие театроведы и литературоведы, известные режиссеры и актеры страны, представители зарубежья. Фестиваль был задуман как место встречи для тех, кто занимается и литературой и театром.
Общение талантливых людей — вот что являлось главным, общение, которое бы взаимно обогащало всех... В 2007 году Владимира Пахомова не стало, и театр, который управлялся на протяжении тридцати лет сильной личностью с ярко выраженной харизмой, конечно же, стал переживать непростые времена.
Когда-то Владимир Пахомов избрал лейтмотивом фестиваля – творчество А.П. Чехова, где отцами-основателями форума стал сам режиссер и выдающийся литературовед Владимир Лакшин. Одно яркое имя манит другое. Олег Ефремов благоволил фестивалю. Сюда приезжали Иннокентий Смоктуновский, Борис Львов-Анохин, критик Юрий Рыбаков. Принимал участие в фестивале Олег Табаков, плюс такие известные театроведы как Татьяна Шах-Азизова, чеховед Алевтина Кузичева и многие другие.
После Владимира Пахомова, первым делом нужно было думать о том, как развиваться дальше самому театру, а уж потом и фестивалю.
На сегодня Администрация Липецкой области определилась с руководителями коллектива – назначен директор Людмила Должикова, выращенная в стенах театра, и приглашен на должность главного режиссера Сергей Бобровский, получивший признание в театрах Сибири. А завлит Петр Чередниченко, – работавший и тогда, и сейчас – стал тем центрующим человеком, который поддержал идею преемственности.
В этом году фестиваль сменил вектор интереса: фигурой, вокруг которой были выстроены эти «Встречи», стал Лев Толстой. Тому послужило много причин: и то, что театр носит имя великого классика, и тот факт, что в ноябре 2010 года будет отмечаться дата 100-летия со дня смерти писателя…
Немаловажно и то, что совсем недавно под Липецком, в Остапово, на той самой железнодорожной станции, на которой сто лет назад вышел из вагона смертельно больной Лев Толстой и вскоре умер в комнате скромного начальника этой станции, открыта уникальная экспозиция. Единство зрелища и мысли – традиция липецкого фестиваля.
Утром исследователи творчества Л. Толстого делились своими размышлениями и научными изысканиями, а вечером шли спектакли по произведениям классика.
Сам липецкий театр показал спектакль по повести Л. Толстого «Смерть Ивана Ильича» (comme il faut-ная драма). Постановщик Сергей Бобровский сместил великий рассказ во времени и сделал смерть героя событием нашего дня. В центре внимания коллеги героя менеджеры среднего звена, которые появляются в спектакле с ноутбуками, и весело и дружно скользят по жизни. Они же поначалу — и бодрые рассказчики первой части истории Толстого. Точно такой же хор, сменив костюмы на врачебные белые халаты, появится в спектакле, когда Иван Ильич осознает, что наступает его, именно его личная смерть.
Человек всегда умирает в одиночестве, и по сути никто не знает, как с ним честно себя вести. Особо мучительны визиты семьи к умирающему, который раздражен ложью близких, фальшивым соболезнованием и столь же поверхностным, показным состраданием. Только слуга Герасим знает, как поступать с больным барином. Надо подержать слабые ноги, надо пригреть, приголубить, быть просто рядом и постараться пережить боль ухода вместе с ним.
Ситуацию умирания оттеняют гротескные фигуры эскулапов, для коих смерть пациента совсем не смертельна.
Возможно, слишком уж долго режиссер увлекается сценами болезни Ивана Ильича. В спектакле не развивается мысль Толстого о сущности смерти. И кровать, на которой (в плавках) лежит Иван Ильич, и долгие монологи актера, — все подано в статике, а не в динамике страстных размышлений пусть и больного человека.
Осуждение ближних, — главная сыгранная интонация спектакля. Однако сам толстовский герой через горестные мысли о собственной семье приходит и к прощению близких людей, и освобождается – высвобождается! – от страха смерти, видя впереди свет.
Правда, режиссер делает свой аккорд в финале, который поставлен, но, увы, не сыгран в процессе актером,… Семья стоит у надгробья — Иван Ильич смотрит на них, уже по ту сторону бытия. Смотрит с пониманием и состраданием. Он понял то, что предстоит пройти каждому из них – разлуку с живыми. И быть может оттого, в этой сцене так жалко всех: и жену, и сына, и дочь, которые тревожной стайкой жмутся друг к другу, понимая, что после смерти Ивана Ильича возникла пустота, но все ж таки до конца не понимая, что же такое уход человека.
Им еще предстоит дойти до конца бытия, и разгадать, что не стоит бояться конца туннеля, потому что они увидят во тьме свет. Душа Ивана Ильича уже знает об этом, но помочь своим близким не способна. Им самим предстоит тяжкий труд осознать, что есть нежданная жизнь, а, осознав это, они смогут – или не смогут – осознать и законную смерть.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
