Президент в начале недели провел совещание по вопросам оптимизации численности государственных служащих. В очередной раз решили сократить количество чиновников. Теперь – на 100 тысяч к 2013 году.
Процесс этот – перманентный. Нескончаем поток постановлений о сокращении. Издаются они регулярно, как в Древнем Риме Сенат год за годом принимал решения о запрете роскоши. О чем это свидетельствует? Да только о том, что роскошь никуда не исчезала, несмотря на все запреты. Так и тут.
«Несмотря на сокращения, за последние четыре года произошло увеличение общей численности госслужащих на всех уровнях. В частности с 2008 года до 20 тысяч увеличилось число госслужащих на федеральном уровне, на 60 тысяч – на уровне субъектов Федерации и примерно на 50 тысяч – на уровне муниципалитетов». Это говорит министр финансов Алексей Кудрин.
Признает этот факт и Медведев: «Сокращаешь, проходит полгода, глядь – опять та же самая штатная численность».
И подводит научную основу: «Нет оптимального соотношения, мы всегда только стремимся к чему-то, а реально в жизни все происходит иначе, как правило, в худшем варианте, в соответствии с рядом законов, включая известные законы Паркинсона: все равно чиновники себе найдут дело и будут его делать столько, сколько у них есть на это времени».
Да, именно законы Паркинсона, сформулированные этим английским историком и публицистом в 1955 году на основе изучения работы британских бюрократических учреждений. Так что явление это не только вечное, но и всемирное. Любая попытка сокращения чиновничьего аппарата ведет к его увеличению. Допустим, это сатирическое преувеличение. Но в любом случае численность госслужащих никак не уменьшается. И на самом деле их надо регулярно сокращать, хотя бы ради того, чтобы аппараты не разрастались до беспредела.
Как это происходит, например, в Старом свете, где над многочисленными национальными бюрократиями нависла туча из еврочиновников. И все они при деле, никто баклуши не бьет, «чиновники создают друг другу работу». И из недр этого бюрократического монстра исходят такие директивы:
«Огурцы допустимого стандарта должны быть ровными, то есть не могут изгибаться более, чем на десять миллиметров на каждые десять сантиметров длины». Или еще: «Размер баклажанов отрегулирован директивой ЕС номер 1292/81: в одной упаковке разница между самым большим и самым маленьким баклажаном не должна превышать 20 миллиметров для продолговатых баклажанов и 25 миллиметров для круглых». Дело, безусловно, нужное и важное – измерять изгибы огурцов, взвешивать баклажаны и определять такие стандарты сразу для 27 стран.
И не приходится сомневаться, что каждым фруктом или овощем занимается целый отдел, департамент, а может быть, и управление. А внутри отдела чеснока или департамента петрушки кипят страсти, плетутся интриги, все работают.
Тем временем граждане практически всех европейских государств, с которыми мне приходилось общаться, жалуются на засилье бюрократии и призывают громы-молнии на их головы. А руководители этих стран наверняка периодически пытается «оптимизировать численность» чиновников. Впрочем, это «их нравы». Вернемся к нашим собственным заботам.
Чиновников у нас очень много, и меньше их пока не становится. Возможно, очередная инициатива по их сокращению станет успешной. Увидим через три года. Тем временем наши граждане точно так же, как их европейские собратья, клянут эту «надменную касту» (выражение взято из президентского послания Владимира Путина 2005 года), не доверяют ей, плохо относятся, обвиняют во всяческих грехах, прежде всего в бесконечной волоките и, конечно, в коррупции.
Можно было бы присоединиться к этим нашим гражданам и написать очередную иеремиаду, то есть длинную горькую жалобу с обличениями, названную в честь библейского пророка Иеремии. Однако хочется посмотреть на ситуацию с другой стороны.
Вот эти самые чиновники, которых «тьмы и тьмы и тьмы», они откуда берутся? Это гомункулусы из отдельной пробирки? Или посланцы иных миров? Да нет, это такие же наши сограждане, как и те, которые возмущаются.
Мало того, они часто переходят из одной группы в другую. И, получив возможности давать разрешения, например, сильно преображаются. Скажем так, максимально мягко. Не все, разумеется, но явление это широко распространено.
Почему это происходит? Вот в чем вопрос. Мой вариант ответа будет, пожалуй, непопулярным: да потому, что мы им это позволяем. Прежде всего, это относится к той самой коррупции, которую называют системообразующей и с которой борются столь же долго, как и с разбуханием бюрократических штатов. И примерно с тем же результатом.
Об этом много раз писано и переписано. Вместо обличений попробовал бы кто-нибудь организовать кампанию по относительному массовому отказу от дачи взяток. В масштабах одного города, района, микрорайона. Ведь известно, что тут предложение определяет спрос. Взятки берут, пока есть те, кто их дает. И это не «имели место случаи», а традиция, многолетняя, даже многовековая.
Но не только во взятках дело. Есть еще злоупотребление, откровенный произвол со стороны бюрократов. И они не встречают гражданского сопротивления. Наши люди не умеют и не хотят бороться за свои права. О редких исключениях снимают фильмы, пишут статьи, приглашают их в телевизионный эфир. А по большей части отмахиваются: дескать, бесполезно связываться с судебной системой. И не пытаются. А потом возмущаются произволом.
Это застарелая болезнь. Перенесемся ненадолго в невеселое прошлое нашей страны. В годы сталинских репрессий приезжали по ночам на воронках арестовывать бывалых красных командиров, генералов, да просто крепких мужиков, у которых было оружие. Еще Солженицын удивлялся: почему ни один – ни один! – не оказал вооруженного сопротивления? Все смиренно, безропотно шли на расправу. Просто какое-то массовое непротивление злу насилием... Правда, и произволом тогда вслух тоже не возмущались.
Те страшные времена давно миновали. Теперь возмущаются. И еще постоянно требуют, чтобы были другие чиновники, другая милиция, другая Россия. При одной из попыток объединения так называла свою организацию внесистемная оппозиция. Но других, лучших, всех устраивающих, не завезут из Швейцарии, или Австралии, или с другой планеты. Негде их взять, пока мы сами такие.
Отдельные наши «элитные» сограждане, между прочим, хотели бы и другого народа. Так, председатель Правления Института современного развития Игорь Юргенс недовлен тем, что «жители РФ очень архаичны... сопоставить русского с европейцем можно будет не ранее 2025 года».
Поневоле снова вспоминается Сталин с его иезуитской фразой: «Других писателей у меня для вас нет». Может быть, это легенда, и ничего подобного сказано не было. Но у нас действительно нет ни других чиновников, ни других жителей РФ.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
