Константин Богданов, для РИА Новости.
7 сентября 1945 года в Берлине прошел совместный парад вооруженных сил СССР, США, Англии и Франции по случаю окончания Второй мировой войны. В советской историографии это событие довольно долго оставалось «белым пятном»: скупой трехминутный ролик кинохроники был показан в СССР лишь один раз. В памяти советских людей остался только парад победы 24 июня 1945 года на Красной площади, да еще – тревожное торжество 7 ноября 1941 года, когда танки прямо с заснеженной брусчатки все той же площади отправлялись прямиком на столь близко подкатившийся к Москве фронт.
Парад 7 сентября 1945 года мог сорваться в последний момент: трое командующих союзными оккупационными силами – Эйзенхауэр, Монтгомери и де Тассиньи – под разными предлогами отказались в нем участвовать, прислав формальных представителей. Столь демонстративное пренебрежение статусной этикой разозлило Сталина, он приказал провести парад любой ценой, пусть даже и без представителей высоких победивших сторон. С советской стороны на парад отправился Георгий Жуков.
Парад победителей шел на Шарлоттенбургском шоссе, тянущемся с запада на восток по берлинскому парку Тиргартен – от колонны Победы, прославлявшей военные триумфы бисмарковской Пруссии над Данией, Австрией и Францией, до небезызвестных Бранденбургских ворот. Советские войска представляли люди, бравшие Берлин: сводный полк 248-й стрелковой дивизии 5-й ударной гвардейской армии. Английскую колонну составил сводный отряд 131-й пехотной бригады, воевавшей в Африке в составе «крыс пустыни» – знаменитой 7-й бронетанковой дивизии. Фельдмаршал Монтгомери на параде отсутствовал, но в выборе подразделения чувствовалась рука «виконта Аламейнского», победителя немецкого Африканского корпуса. Французы отметились довольно разношерстным составом, включающим и колониальные чернокожие части. Американцы вывели на парад героев высадки в Нормандии – бойцов 82-й воздушно-десантной дивизии, носившей кличку «всеамериканская», потому что в ее первый состав попали представители рекордного числа штатов – сорока восьми.
В завершении парада пошла тяжелая техника: сперва английская, из все той же 7-й дивизии, потом французская и американская. Колонну бронетехники и весь парад в целом замкнули полсотни новейших танков ИС-3 из состава 2-й гвардейской танковой армии, которые специально для демонстративного участия в параде перегнали из европейской части СССР. Исполинские машины со скошенными «щучьими носами» лобовой брони, непривычными округлыми башнями и длинными стволами мощных 122-мм орудий словно задавали грубую поступь нового времени – подступающей «холодной войны». Закладывали первый камень в новый ночной кошмар Европы на ближайшие 45 лет: советские танки, выходящие к Ла-Маншу.
Осень победителей выдалась сложной: самого термина «холодная война» пока не существовало, до Фултоновской речи Уинстона Черчилля оставалось еще более года, но необъявленная война начиналась. Уже был отыгран первый раунд ядерной дипломатии: в июле 1945 года на Потсдамской конференции Гарри Трумэн решил с умыслом похвастаться перед Сталиным и рассказал тому о «новом сверхмощном боеприпасе», поступившем на вооружение американской армии (за неделю до этого на полигоне в штате Нью-Мексико специалисты проекта «Манхэттен» успешно испытали первое в мире ядерное устройство). Сталин скучающе пожал плечами и с дежурной дипломатичностью заметил, что очень рад за союзную армию и надеется увидеть скорейшее применение этого чудо-оружия против Японии. Наблюдавший за сценой Черчилль с плохо скрываемым ехидством писал потом в своих мемуарах, что «дядюшка Джо», похоже, так и не понял, о чем шла речь. Опытной политической язве Черчиллю было бы довольно обидно, узнай он первые слова, которые произнес Сталин, выйдя из комнаты для переговоров: «Отправьте сообщение Курчатову, чтобы поторапливался с нашими атомными работами».
В Европе и Азии начинался сложный танец раздела сфер влияния. Советский Союз внезапно отказывается от планов по созданию «социалистического Северного Ирана», населенного азербайджанцами, и безоговорочно выводит оттуда свои войска, простоявшие там всю войну с августа 1941 года. После чего западные союзники оказываются на удивление податливыми в вопросе «приоритетных» прав Москвы при вмешательстве во внутренние дела стран Восточной Европы, в первую очередь – Румынии и Болгарии. Столь же быстро и неуклонно терпят политический крах коммунисты в Греции, Италии и Франции, оставшись без выраженной поддержки СССР. Великие державы продолжали кроить континент, как и велось испокон веков, медленно двигаясь кругами, словно бойцы-рукопашники, выжидающие решительного момента для удара.
Впереди была Корея, бессмысленная и беспощадная война, в которой внутренняя политика Соединенных Штатов причудливо смешалась с внешней политикой всего остального мира и с чисто военными вопросами. Война, давшая миру уникальное, не менее беспощадное, но, наверное, в чем-то осмысленное государство – Корейскую Народно-Демократическую Республику. Война, где победители в первый, но далеко не в последний раз встретятся лицом к лицу – в кабинах «Сейбров» и МиГ-15.
Но это все будет потом. А пока у нас 7 сентября 1945 года. На трибуне стоит уставший человек с маршальскими звездами на погонах, привыкший на этой войне отвечать за все, а теперь вот – и за парады. Тяжелые танки в облаке пыли катят на восток по Шарлоттенбургскому шоссе мимо «коробочек» застывшего строя союзников. Заканчивается парад по случаю начала новой войны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
