В мае этого года американский ученый Крейг Вентер, создатель первого генома человека, объявил о новом открытии – «искусственной жизни». Какие открытия в биоинженерии возможны у нас и как готовят ученых в этой области, в интервью РИА Новости рассказывает декан факультета биоинформатики и биоинженерии МГУ, директор Института физико-химической биологии имени А.Н. Белозерского, академик РАН Владимир Скулачев.
- Владимир Петрович, биоинженерия и биоинформатика – молодые науки. Какие знания нужны в них специалистам?
- Раньше под биоинженерией понимали работу на техническом производстве. Допустим, человек, который следит за тем, чтобы дрожжи хорошо размножались – это инженер-биотехнолог. Но наши студенты – будущие научные работники.
Вершина современной биоинженерии как науки – синтез генома бактерии: в клетку с разрушенным геномом ввели новый, она стала делиться, и её геном оказался похож на синтетический. До этого нечто подобное делали только с вирусом.
Предмет биоинформатики – анализ геномов и создание модели обмена веществ. Геном – это «текст», состоящий из нескольких миллиардов «букв», их вводят в память компьютера, и можно, получая картинки, сравнивать геномы разных живых существ: человека и шимпанзе, мышки и собаки, одной и другой бактерии.
И биоинженер, и биоинформатик должны владеть математическими методами, иметь химические и биологические знания, компьютерные навыки.
Для наших абитуриентов при проведении письменного экзамена более удобна математика, поэтому мы выбрали её в качестве дополнительного вступительного испытания. По сравнению с ЕГЭ задачи более сложные. Впрочем, мы заранее помогаем нашим будущим студентам: сотрудничаем со школами, организуем олимпиады, в Специализированном учебно-научном центре имени А.Н. Колмогорова при МГУ уже 4 года существует наш профильный класс.
- Как готовят студентов к научной работе?
- Уже во втором семестре первого курса они решают задачи по биоинформатике. По биоинженерии позже – это очень тяжелое ремесло, здесь требуется виртуозная работа: сначала нужно разрушить собственный геном клетки (не убив её при этом), потом ввести в неё синтетический, а до этого еще синтезировать информацию. Ко всему этому они будут готовы лишь к концу 3-го или 4-го курса, хотя теоретические работы могут делать и раньше.
Я считаю, ученый может появиться только от ученого, по принципу «клетка от клетки». У нас сильная школа биоинформатиков, она создавалась еще Израилем Гельфандом – гениальным математиком. Сегодня в качестве лекторов мы привлекаем ученых из института имени Белозерского, с биофака, химфака, мехмата МГУ; регулярно приглашаем для прочтения курсов ученых из других мест. В институте 216 сотрудников, на каждого студента или двух приходится один тьютор – это не просто преподаватель, а еще и старший товарищ, наставник.
Иногда к одному тьютору записывается сразу 15 человек, но он может отобрать только двоих – остальных распределяют к другим. После выпуска почти половина курса – 20-25 – человек идет в аспирантуру, лучшие после аспирантуры становятся «постдоками». Раньше докторские защищали уже пожилые люди, сейчас молодому специалисту это сделать легче.
- А как вы относитесь к идее перехода на систему бакалавриат – магистратура?
- Применительно к нашему факультету – отрицательно. Мы даже за 5 лет многому не успеваем научить, и сейчас принято решение о 6-летнем образовании. Есть большие разделы, которые были бы полезны для будущего биоинженера, в том числе гуманитарные. Риторика, история искусств, некоторые языки в дополнение к английскому – испанский, немецкий, французский…
Моя мечта – 13-летняя подготовка: 2 года в школе, 5 лет – в вузе, еще 3 года – в аспирантуре и 3 года «постдок» - если за это время ты не стал ученым, значит, надо менять профессию. Есть поговорка, что «в МГУ трудно попасть, но и трудно оттуда вылететь», но у нас это не так – отсеивается почти четверть.
- Какие есть различия в преподавании биоинженерии и биоинформатики у нас и за рубежом? И что требуется для проведения научных исследований в этих областях?
- За рубежом, как правило, не факультет, а кафедра биоинженерии или биоинформатики. Мы сотрудничаем с Лейденским университетом – каждый год они берут к себе десять наших студентов с 3-го курса. С биоинформатикой у них хуже, зато студенты глубже знакомятся с биоинженерией, молекулярной биологией, генетикой, смежными специальностями. Кроме того, молодому человеку очень важно увидеть, что мир разный, в советское время студенты были этого лишены.
Тому, кто занимается биоинформатикой, кроме суперкомпьютера, ничего больше не надо, и с этим нам повезло: «Чебышев» МГУ входит в 50 самых мощных компьютеров мира.
А вот биоинженерия – очень дорогая наука, и здесь наше приборное оснащение слабее, чем на Западе. Впрочем, ситуация тоже не безнадежная – 7 лет назад мы начали проект по замедлению старения организма. В этом году он победил в конкурсе проектов РОСНАНО, что предполагает серьезную финансовую поддержку.
Старение – это атавизм: унизительное состояние дряхлости должно быть отменено, и я думаю, в этом ключе будет сделано главное открытие 21-го века, которое изменит природу человека.
Материал подготовила Мария Салтыкова (ГУ-ВШЭ), специально для РИА Новости
