«Куда движется ФРГ?» - так называется книга известного немецкого философа и публициста Карла Ясперса, вышедшая в свет в середине 1960-х годов, о которой до сих пор много пишут и спорят в Германии и во всем мире. Всеобщий кризис идентичности, охвативший сегодня народы, личности, институты, конечно, не обошел стороной и Германию. Однако, учитывая перипетии новейшей истории, кажется, именно немцы должны обладать особым опытом, особым иммунитетом от всякой «идеологической растерянности».
Все послевоенные годы до совсем недавних времен новая идентичность Германии заключалась в идее «самоочищения», о важности которой для немцев так часто напоминал Ясперс. Это было подобно сбрасыванию с себя исторической кожи - процессу болезненному и, в принципе, ослабляющему организм нации, к тому же нации разделенной. Немцы в конце концов успешно приспособились к послевоенной Европе; их послевоенной идентификации была оказана немалая материальная помощь со стороны США, ведь Германия стала в буквальном смысле границей между миром капитализма и лагерем социализма.
Конечно, следует иметь в виду прирожденное упорство и менталитет немцев, для которых, в принципе, не существует нашего любимого: «Что делать?» Дело всегда при них. Идентичность германской нации связана не с созерцательным, а с деятельным отношением к жизни (вспомним хотя бы Штольца в «Обломове»), функциональность для нее тождественна понятию «миссия».
Тяжелые послевоенные годы были не столько временем болезненных прививок от нацизма, сколько попыткой вернуть себе место под солнцем, обрести жизненное пространство в новой исторической востребованности - и это перед лицом уже свершившегося суда и прогремевшего на весь мир приговора.
Ясперс все это обещал Германии при условии бескомпромиссного покаяния, не признающего оправданий. 45 лет назад в журнале «Шпигель» была опубликована знаменитая беседа Карла Ясперса с главным редактором издания Аугштейном, которая называлась «Массовые убийства не могут быть оправданы за давностью».
«Аугштейн: Когда Наполеон занял Яффу, он взял в плен 3000 человек, вернее, они сами сдались, так как Наполеон обещал им свободный отъезд. Однако он не выполнил своего обещания и даже не расстрелял их, а в целях экономии пороха и свинца приказал заколоть штыками. Но ведь у большинства этих людей были семьи. И вот эти семьи - женщин и детей - тоже закололи штыками. Несмотря на это, тогда никому не пришла в голову мысль возложить ответственность за убийство на кого-либо еще, кроме самого Наполеона. Сейчас же, вследствие масштабов и характера национал-социалистских преступлений, считается вполне обычным и правильным привлекать к суду тех, кто в свое время по приказу расстреливал женщин и детей.
Ясперс: Разве вы не видите здесь существенной разницы? В данном случае преступление совершил Наполеон как олицетворение государства. Но само государство в целом не было преступным… Любой человек в Германии мог знать, что нацистское государство - преступное».
Ясперс был болезненно чувствителен к малейшим шагам Германии, которые могли бы сбить ее с пути возрождения, которое он целиком ставил в зависимость от внутреннего, нравственного перерождения нации. Вслед за Ильиным он вынес и другой важнейший урок, который, к сожалению, не был воспринят ни в Германии, ни в Европе, ни в целом на Западе. Он заключался в глубоком недоверии к незыблемости «формальной демократии», к мнимой невозможности ее быстрого превращения в нечто прямо противоположное, как это произошло с Веймарской республикой.
Российский ученый Исаев в докладе с примечательным названием «Политическая демонология Карла Ясперса» пишет: «К.Ясперс вновь, уже на материале новой германской государственности, обращается к теме хаоса. Он убежден, что случайность и самотек ведут к хаосу, а хаос - к диктатуре. Закон - не гарант порядка, он лишь внешняя форма, жесткая и застывшая. Дух и живая материя жизни демонстрируют настоящую динамику, которой в конечном счете и определяется порядок существования. И именно эта тонкая ткань более всего подвержена воздействию демонических сил… Это - параллельная, тайная история, это - жизнь иного плана, жизнь невидимая, но бурная и порождающая неконтролируемые человеческим сознанием силы. «Демон из машины» - самый говорящий символ сегодняшнего иррационализма».
Доживи Ясперс до наших дней, он не мог бы без улыбки прочитать утверждение о том, «что бояться тоталитаризма в нынешней сверх- демократической Германии просто абсурдно». Впрочем, вместо Германии с равным успехом можно поставить название десятка других «сверх- демократических» стран. Стараниями послевоенных поколений многих немцев была построена сегодняшняя Германия, которая решительно отвергает нацизм и, очевидно, гораздо менее других способна к эрозии человечности. Что же касается эрозии демократии, то как раз она проявляется постоянно и разнообразно на всех уровнях политической и общественной жизни в условиях «формальной демократии», правда, на данном этапе не фатально для самого строя. Кстати, тот же Ясперс в свое время дал такую характеристику политическому устройству ФРГ - «это не демократия, а олигархия партий».
Однако самым вопиющим политическим извращением Ясперс считал попытки сакрализации войны.
Многими современными реакциями немецкого общества Германия обязана людям подобным Ясперсу. В мае этого года Президент ФРГ Хорст Келлер заявил, что, по его мнению, «страна такого размера, как наша, ориентированная на экспортную торговлю и зависимая от экспорта своих товаров, должна сознавать, что в экстренном случае необходимо военное вмешательство, чтобы защитить наши интересы. К примеру, обеспечить свободу торговых путей или ликвидировать нестабильность в ряде регионов, которая может негативно сказаться на торговле, рабочих местах и доходах».
Это высказывание было подвергнуто резкой критике не только со стороны оппозиции, но и со стороны правящей ХДС. Келлера, как писал «Шпигель», «заподозрили в империалистических убеждениях, которые могут дискредитировать миссии бундесвера за рубежом». Примерно через неделю президент был вынужден уйти в отставку. Думаю, у многих, и не только в России, отставка Келлера могла вызвать удивление. В конце концов, чем сегодня занимаются Соединенные Штаты, как не силовым обеспечением своих экономических интересов в мире?
Однако эта история получила продолжение. Комментируя планы реформирования бундесвера, глава германской Торгово-промышленной палаты Дрифтманн заявил в интервью журнала «Фокус», что «для мирового лидера по экспорту товаров, каким является Германия, стало бы катастрофой, если бы торговые пути, особенно в Восточную Азию, оказались ограничены либо под угрозой. Это затронуло бы все общество». Дрифтманн не столь значительная фигура, как Келлер, и тем не менее настойчивость и почти дословное воспроизведение одних и тех же напутствий бундесверу со стороны части германской элиты не может не наводить на размышления. Тем более что Конституция страны запрещает армии участвовать в военных действиях за пределами НАТО, за исключением миротворческих операций.
На первый взгляд момент для подобных заявлений был выбран удачно. Являясь не просто локомотивом европейской экономики, но и гарантом устойчивости евро, а также донором падающих европейских экономик, Германия вправе рассчитывать на понимание со стороны партнеров по ЕС. Лидерство в объединенной Европе все отчетливее становится одной из форм современной идентификации Германии, несмотря на то, что большинство немцев выступили против оказания финансовой помощи Греции и другим странам ЕС. Смею, однако, предположить, что Карла Ясперса явно насторожила бы тенденция к неприкрытому давлению на своих партнеров по Союзу, которое Берлин наращивает по мере осознания своей роли лидера.
В самом деле, недовольство действиями Германии не заставило себя ждать. Как заметил итальянский политолог Паоло Манассе, «все программы сокращения государственных трат в периферийных странах еврозоны приняты и осуществляются под негласным давлением ФРГ, фактически это требование Германии в обмен на предоставление финансовой помощи». Весьма непопулярно среди европейцев и инициатива разработки процедуры банкротства стран-заемщиков, которую активно лоббирует канцлер Германии Ангела Меркель. При этом сама процедура банкротства государств должников странным, мягко говоря, образом приравнивается и уподобляется к процедуре банкротства компаний.
Ответная реакция, а также негативные исторические ассоциации не замедлили себя проявить. Премьер-министр Греции Папандреу напомнил Берлину, что Германия так и не выплатила репарации за оккупацию его страны в годы Второй мировой войны. И все же в Европе понимают, что сегодня растущая экспортная выручка Германии - важнейшая «подушка безопасности» евроэкономики. Для самой же Германии, у которой практически нет резервов для внутреннего роста, экспорт занимает до 80% возможного увеличения ВВП в следующем году.
Таким образом, зависимость германской экономики от мировых рынков огромная. И здесь факт географической близости России и Германии, их взаимной экономической зависимости обозначает еще одно измерение новой идентичности ФРГ. Известный французский мыслитель, один из последних «голлистов» Эммануэль Тодд определил эту новую роль так: «Берлин гораздо раньше других осознал связь между потребностями в российском сырье и необходимостью сбыта собственной продукции. Кроме того, Германии для поступательного развития нужна стабильность в Восточной Европе. Строго говоря, если между Берлином и Москвой будет взаимопонимание, то остальной Европе можно уже и не беспокоиться».
Германский орел в современных условиях может опираться на два крыла: лидерство в ЕС и роль связующего звена, «моста», перекинутого от Западной Европы в Восточную Европу и Россию. Если в первом случае германский темперамент не перерастет в откровенный нажим, ассоциирующийся в глазах европейцев с новым «немецким порядком», а во втором случае будет проявлена неослабевающая инициатива, несмотря на очевидные сложности и риски, то современная Германия приблизится к осуществлению заветной мечты Ясперса.
«Согласно Ясперсу, человеческая история имеет цель, которая состоит в достижении единства человечества. Скрытый смысл истории состоит, соответственно, в постепенной реализации этой цели».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
