Ольга Соболевская, обозреватель РИА Новости.
По обшарпанному полу, где еще недавно носились мыши, цокают шпильки. Бомонд стройными рядами идет по бывшему заводскому цеху, с любопытством изучая облупившиеся стены. Блеск бриллиантов на ухоженных шеях делает еще более гламурным другое зрелище - модный перформанс. Или выставку. Или концерт. Или презентацию дизайнерской коллекции. Такие арт-события происходят сегодня в зданиях бывших заводов, а концепция нового освоения - конверсии - фабричных сооружений демонстрируется в российском павильоне на нынешней XII Архитектурной биеннале в Венеции, стартовавшей 29 августа.
Проект «Фабрика Россия» представляет страну на архитектурном форуме вполне логично. В стране масса заброшенных заводских зданий, которые нередко расположены в исторических центрах городов (само производство или почило, или выехало). В Центральном округе Москвы таких зданий - около 10%, похожая картина и в других городах. Но если фабрики пустуют, то офисы множатся. Между тем, строительство новых офисных объектов в центре столицы официально запрещено, а снос старинных зданий, возведенных по индивидуальному проекту, - мера малоконструктивная, хотя и распространенная. Получается, что переделка «нежилых» фабричных сооружений под офисные нужды - это вполне приемлемый выход. И даже модный.
Те, кто начиная с 2003 года перевоплощал московские фабричные здания, вдохновлялись примером Челси и Сохо, преображением промышленных кварталов Ливерпуля и Манчестера. Западный вариант конверсии фабрик в свое время позволил окультурить унылые промзоны, разместив там художественные галереи и дизайнерские бюро и тем самым вдохнув новую жизнь в омертвевшее фабричное пространство. Такие планы по «преобразованию среды» шли в подтексте московских проектов «ARTplay» и «ARTстрелка», благодаря которым произошла реинкарнация шелковой фабрики «Красная Роза» (в 2003-м) в Хамовниках и «Красного октября» (в 2004-м), шоколадные ароматы которого овевали Храм Христа Спасителя, Кремль и даже Замоскворечье. Здания были модернизированы бережно, без грубого хирургического вмешательства, и арендовавшие их помещения художники, архитекторы, дизайнеры и рекламисты составили целые художественные кластеры. Ожили цеха, подсобные помещения, гаражи. А скоро на экс-заводе шоколада и карамели лодочный сарай (часть императорского яхт-клуба) превратится в элитную жилплощадь. Цена 1 кв.м, по некоторым оценкам, превысит 20 тыс долларов - из-за беспрецедентности проекта и расположения вблизи Кремля.
Еще один пример конверсии - культурный центр «Гараж» в здании бывшего Бахметьевского автобусного парка на улице Образцова, которое построили в 1927 г два гуру русского авангарда - архитектор Мельников и инженер Шухов. В «Гараже» проходят выставки западных художников. А экс-типография Рябушинского «Утро России», построенная в 1909 году Федором Шехтелем в Большом Путинковском переулке, теперь стала союзом старой и новой архитектуры - к счастью, именно союзом, а не мезальянсом. Фасад здания сохранен, а к нему, в стиле Нормана Фостера, архитектурное бюро «Меганом» пристроило прозрачную часть - лифт с большими стеклами, из которого видны исторические здания центра. Еще один конверсионный проект предложил архитектор Александр Бродский, который «богемно» переосмыслил бывший винный завод вблизи Курского вокзала. Это здание облюбовали модные галеристы Марат Гельман и Айдан Салахова.
Итак, фабричные здания претерпели реинкарнацию. Однако всерьез рассчитывать на то, что конверсионные проекты преобразуют (и облагородят) среду, едва ли стоит. В Москве такая тесная застройка, так много сошлось разных коммерческих интересов, что создать культурный анклав типа «большого русского Монмартра» не получится. Да и так ли это актуально? Скорее важен социальный смысл конверсии, особенно в регионах.
Такого рода модернизацией облика российских малых городов и занялись Сергей Чобан и Сергей Скуратов, которые представляют в Венеции проект «Фабрика Россия». Этот проект предложил вариант перелицовки четырех фабрик Вышнего Волочка и реанимации его исторического центра. Проект в такой же мере социальный, подразумевающий развитие инфраструктуры маленького городка (с образовательными, медицинскими учреждениями, музеями и отелями), сколь и эстетский - даже до неуместности. Он похож на детскую игру с конструктором, в которой есть место любым фантазиям, даже нелепым. В «Фабрике Россия» из Вышнего Волочка сделали Венецию в русской версии, с идеальными каналами и лагунами, но вместо Собора св. Марка и храма Санта Мария делла Салюте - скромные русские церквушки, а вместо театра Ла Фениче - театр, кровля которого по западной моде засеяна травой. По проекту в маленьком городке появятся свой мост Риальто, конгресс-зал, художественная школа, развлекательный парк и лодочная станция, с праздниками на воде. И все это - прежде всего на базе старых фабрик.
По мысли Сергея Чобана, лучше переосмыслить старое в новых формах, чем уничтожать его. В применении к Вышнему Волочку это означает - придать ход времени, которое в этом городе остановилось. Картину дополняет модная забота об экологии.
Впрочем, не стоит забывать, что «Фабрика Россия» - это лишь акт творчества, и с точки зрения претворения в жизнь, исходя из финансовых соображений, его можно назвать «Фабрикой грез». Красиво, но слишком дорого. Да и много ли в Волочке гламурных персонажей, которые будут посещать брендовые бутики местного Риальто, и много ли богатых галеристов или дизайнеров, которые арендуют фабричные цеха?
Для того, чтобы делать проекты городского развития не только красивыми, но и жизнеспособными, надо учитывать массу аспектов, начиная с социальных и финансовых и заканчивая историко-этнографическими и культурными. Иначе получаются не архитектурные проекты, а артефакты haute couture, которые задают моду, но при этом редко претворяются в жизнь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
