Как определить, какая школа - хорошая, а какая - плохая? Какие критерии, кроме результатов ЕГЭ выпускников, здесь приемлемы? Об этом в интервью РИА Новости рассуждает декан факультета социологии Московской высшей школы социальных и экономических наук (МВШСЭН) Виктор Вахштайн.
- Виктор Семенович, при выборе школы для ребенка как можно оценить ее качество?
- Все зависит от того, что мы понимаем под качеством. Есть три распространенных способа ответить на этот вопрос.
Можно попытаться определить качество школы в связи с выполнением ею социальных функций. И тогда, например, деревенская школа, которая готовит детей к ЕГЭ, давая возможность уехать в город и поступить в вуз, будет считаться плохой. Потому что стимулирует «утечку молодежи», не воспроизводит социальную структуру и вообще ведет к умиранию деревни. Этот подход, как видим, отождествляет качество и функциональность.
Другой способ – оценка школы в связи с удовлетворением ею запросов родителей, самих школьников, вузовских преподавателей, будущих работодателей и других заинтересованных лиц. Школа тогда рассматривается как «производитель» некоторого набора «услуг», и социологи оценивают их качество, опрашивая круг непосредственных «потребителей». Этот подход отождествляет качество и удовлетворенность.
Наконец, третий подход – оценка качества учебного заведения в связи с жизненными шансами, которые получают его выпускники. Чтобы осуществить такую оценку, нужно изучить, как складывается судьба выпускников после окончания школы: куда они поступают, где затем работают. Та самая деревенская школа, из которой все выпускники уезжают в вузы, будет настолько же высоко оценена сторонником теории жизненных шансов, насколько низко – сторонником функционального подхода.
Лично мне близка именно эта модель оценки: качество школы определяется тем, где потом оказываются ее выпускники. Именно на основе этого критерия несколько лет назад группа исследователей (куда входили Давид Константиновский, Яна Рощина, Дмитрий Куракин и я) провела масштабное исследование школьного образования.
- Как работает такая модель оценки?
- Мы взяли два параметра: качество процесса обучения и качество его результата. Результат – это, собственно, качество «на выходе». Куда попадает выпускник той или иной школы, как складывается его образовательная траектория. А качество процесса – это обеспеченность самого хода обучения (финансовая, материальная, кадровая и тому подобное). Понятно, что они не всегда связаны друг с другом: есть деревенские школы, в которых крайне низкая обеспеченность процесса, но стабильно высокий «вклад» в жизненные шансы выпускников.
Так, у нас получилось восемь групп школ (кластеров).
Элитные гимназии и лицеи – восьмой кластер – это школы с большими инвестициями в учебный процесс и закономерно высокими показателями успешности выпускников. Их оказалось всего около 8%.
Другая группа – учебные заведения, столь же хорошо обеспеченные ресурсами и, возможно, не менее статусные, но дающие худшее образование (седьмой кластер, который мы между собой назвали «гламурным»).
Шестой кластер – школы, где с ресурсами хуже, зато выпускники стабильно демонстрируют высокие результаты. О такой школе говорят, что это, допустим, «сильная математическая школа», но находится она зачастую в ненадлежащем – обшарпанном, неприглядном – здании. Их около 10%.
Однако кластеры школ, в которых и с результатами, и с обеспеченностью учебного процесса все на порядок хуже, в 2-3 раза больше.
- От чего зависят шансы выпускников на поступление в вуз, если не от ресурсов школы?
- Мы привыкли думать, что поступление – это производная от ресурсов родителей и талантов ребенка. Однако выбор школы сильно определяет перспективы выпускника. Повсеместное распространение ЕГЭ не смягчило, а усилило эту тенденцию: школа по-прежнему является стартовой площадкой всей последующей траектории.
В итоге сегодня конкуренция за поступление в «хорошую» школу начинается с подготовки в первый класс – барьеры здесь уже почти столь же высоки, как при поступлении в престижный вуз. Как следствие, предшкольное образование (нулевой класс, группы «Пишичитайка» в детских садах…) начинает работать в логике курсов по подготовке абитуриентов.
Элитные школы заинтересованы в том, чтобы принимать детей, уже умеющих читать и писать. Спрос рождает предложение: родители будущих первоклассников пытаются всеми силами обучить своих шестилетних детей чтению и письму. Это, увы, закономерные (хотя и отложенные) эффекты сложившегося неравенства школ.
- Легко ли попасть в «хорошую» школу?
- Мы изучали, в каких школах учатся дети из разных социальных групп и выделили несколько характерных барьеров.
Самым высоким барьером оказался не экономический, а социокультурный (образование родителей, их должность и характер труда). В школы лучшего кластера попадают дети образованных людей, «белых воротничков». Не менее заметен и территориальный барьер: более половины лучших школ расположены в областных центрах.
17% семей вообще оказываются заложниками места жительства – в зоне их территориальной доступности находится только одна школа, и выбора у них, по сути, нет.
Что касается экономического барьера, то материальная обеспеченность родителей играет свою роль, но гораздо меньшую в сравнении с отсутствием образования и мотивации.
Материал подготовила Екатерина Рылько (ГУ-ВШЭ), специально для РИА Новости
