Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Если судить по той информации, которая приходила в течение среды из Сочи, где прошла встреча четырех президентов (России, Афганистана, Пакистана, Таджикистана), картина вроде бы неяркая. Встретились, обсудили, сверили часы, приняли развернутое заявление…
Заранее было известно, вокруг каких тем (в целом) пойдет разговор, и это были крупные темы: афганское урегулирование, борьба с терроризмом и наркоугрозой. Но это, одновременно, темы деликатные, поэтому не надо удивляться, что на публику первоначально пошли вот такие обрывки информации: президент Таджикистана Эмомали Рахмон предложил подписать многосторонний документ по борьбе с терроризмом. Дмитрий Медведев предложил возродить экономические проекты, запущенные еще во времена Советского Союза — речь идет, в том числе, о развитии отношений в сфере энергетики, социальном развитии во всех государствах.
Ну а заодно афганский президент пригласил пакистанских беженцев после наводнения на щедрые афганские просторы. Российских погорельцев, правда, звать к себе не стал (а было бы интересно), хотя выразил сочувствие. А президент Пакистана Али Зардари пригласил Медведева нанести визит в Пакистан.
Что ж, картина, как это всегда и бывает, прояснится позже. В частности, станет яснее, к каким конкретным шагам приведет заявление по терроризму, в какой стадии находится проект CASA 1000 (стоимостью в полмиллиарда долларов США), вынесенный еще на прошлогоднюю, первую, душанбинскую встречу этой «четверки». Он подразумевает российские инвестиции в электростанции в Таджикистане и поставки электричества из Таджикистана в Пакистан через Афганистан. Или какое отношение имеет «четверка» к другой интересной теме — поставкам 100 российских транспортных вертолетов в Афганистан. Или — о том, как воспринимают три лидера идеи России о подключении возможностей ШОС и ОДКБ к обеспечению стабильности в регионе. Так или иначе, по всем этим сюжетам в целом можно, по крайней мере, понять, каким был круг вопросов встречи «душанбинской четверки», собравшейся в этот раз в Сочи.
А пока что посмотрим на картину происходящего немного шире. Перед нами часть внешней политики России, касающейся весьма проблемного региона. Это, бесспорно, новая политика, даже принципиально новая. Потому что ситуация в регионе (да и в мире в целом) все более и более новая.
Таких встреч, понятно, не могло происходить при холодной войне. США тогда, в тандеме с Пакистаном, создавали на территории Афганистана сопротивление СССР на южных границах, породив этим и нынешних талибов, и «Аль-Каиду». Таджикистан был на противоположной стороне. Никоим образом не могла бы случиться встреча нынешней «четверки» тогда, между серединой семидесятых и концом восьмидесятых.
Что было при победивших (косвенно – благодаря усилиям США, Запада в целом и Пакистана) талибах, не хочется и вспоминать. Хотя в памяти как-то осталась опубликованная в российских СМИ расшифровка переговоров талибов по ту сторону афганской границы. Насчет того, как завоевывать сторонников в деревнях, запасать оружие… Это касалось и Таджикистана с Узбекистаном, и их деревень тоже.
И в следующую эпоху такой встречи не могло быть – после 2001-го года, когда США начали войну в Афганистане в ответ на мега-теракт в Нью-Йорке.
Главной особенностью той ситуации был все тот же железный занавес на афгано-центральноазиатской границе. Там же, где он был в годы холодной войны. Москва поддерживала войну США в Афганистане по очевидным причинам, но занавес был – как в 80-е. Россию в Афганистан не пускали ни в каком виде, можно было и не предлагать. Проекты, участие в тендерах? Нечего и думать.
Как сейчас видится, замысел американских неоконсерваторов Джорджа Буша в регионе выглядел примерно так: очистить от экстремистской заразы Афганистан и Пакистан. Выйти на южные границы Центральной Азии (и западные – Китая). Влиять по ходу войны на политику правительств по всему региону. Менять их по возможности. Так происходило с Киргизией, Узбекистаном, даже Казахстаном. Вытеснить Россию. И Китай. Любые попытки предложить помощь – силами ОДКБ или, позже, ШОС – вызывали мрачное молчание.
Россия же – реагировала, покончив с долгим дипломатическим бездействием в Центральной Азии. Укрепляла отношения с партнерами в бывшей советской Средней Азии, сплачивалась с Китаем, поскольку – благодаря Бушу – у нас с китайцами выявилось в регионе множество общих интересов. ШОС в итоге превратился в мощную организацию.
А дальше — замах Буша оказался чересчур большим. Ресурсов для его политики не нашлось, отношения с правительствами в регионе оказались испорченными. Буш увяз в Ираке. Не смог победить талибов в Афганистане. Переругался с Ираном. Бараку Обаме оставалось только начать разворот к какой-то новой политике. Которая подразумевает, прежде всего, вывод войск из Афганистана уже в следующем году – пусть этому постоянно не верят эксперты, особенно военные.
Сложность ситуации в регионе в том, что новой политики – в том числе российской — еще вроде как нет, она лишь формируется. Но в Москве никто не собирался ждать, пока свою новую политику сформирует Америка. Должна была как-то оформиться российская дипломатия к югу от бывших советских границ.
И вот – благодаря инициативе Таджикистана – сначала встреча год назад в Душанбе, потом нынешняя – в Сочи.
Это – только контуры российских новых рубежей мировой политики в важнейшем регионе. Но в целом они довольно отчетливы. Москва не собирается бороться с США или Европой за сферы влияния в Центральной Азии. Москва хочет – и это начало получаться – работать в контакте с бывшими противниками по второй, несостоявшейся холодной войне. Сочи – часть этого процесса.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
