Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
Двадцать лет назад, 13 августа 1990 года, первый и последний президент СССР Михаил Горбачев подписал указ «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х годов». Безусловно, это был сугубо символический акт, красивый благородный жест. Он был нужен Михаилу Сергеевичу для того, чтобы восстановить свое реноме в глазах перестроечной интеллигенции, на которую он опирался с самого начала, и которая к лету 1990-го начала отказывать ему в доверии.
Строго говоря, в 80-е годы ХХ века права бывших репрессированных попирались не больше, чем права всех граждан Советского Союза. А восстановление этих прав сводилось к посильной компенсации материального и морального ущерба, а также различным социальным льготам. Автоматически, немедленно после издания указа, никто этих льгот получить не мог.
Требовалась еще целая серия законодательных и подзаконных актов. Они были приняты уже после распада СССР и шоковых экономических реформ, которые низвели финансовую базу компенсации ущерба до символического уровня.
Однако реабилитация незаконно репрессированных измеряется не только и не столько деньгами. Не менее важно было признание высшим должностным лицом государства ранее совершенной – тоже государственной – несправедливости. Тем более что на момент подписания указа президент Горбачев все еще оставался генеральным секретарем ЦК КПСС, то есть «прямым политическим наследником» организатора тех репрессий товарища Сталина.
Горбачев был не первым генеральным секретарем, который занялся реабилитацией жертв сталинских репрессий. Начал этот процесс Никита Сергеевич Хрущев, чем искупил свои многочисленные грехи той кровавой эпохи, которая впоследствии была названа периодом «культа личности».
Но в горбачевском указе не зря говорится: «Восстановление справедливости, начатое XX съездом КПСС, велось непоследовательно, и по существу прекратилось во второй половине 60-х годов». Процесс необходимо было возобновить и довести до логического конца.
Скорее всего, эти данные недостаточные и неполные. Все-таки очень сложно оперировать со «статистикой» сталинских времен и восстанавливать справедливость на столь хрупком фундаменте. Но даже если исходить из имеющихся чисел, 737 182 + 844 740 = 1581 992 граждан Советского Союза. Более полутора миллионов людей, ставших жертвами режима без всякого законного основания. И это жертвы, официально признанные советским руководством, а не какими-либо неформалами, диссидентами или правозащитниками из общества «Мемориал».
После этого неуместными и неприличными выглядят все рассуждения о «преувеличенности» масштабов репрессий сталинского периода.
Михаил Горбачев сделал важный шаг по восстановлению исторической справедливости. Самым главным в подписанном им указе был первый пункт, который гласил:
«Признать незаконными, противоречащими основным гражданским и социально-экономическим правам человека репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в период коллективизации, а также в отношении всех других граждан по политическим, социальным, национальным, религиозным и иным мотивам в 20–50-х годах, и полностью восстановить права этих граждан».
Указ от 13 августа 1990 года так и не помог Горбачеву вернуть симпатии и поддержку порожденных им перестроечных сил, действовавших под лозунгом «Мы ждем перемен». Постепенно терял он и политическую инициативу, переходившую к параллельному центру власти во главе с председателем Верховного Совета РСФСР Борисом Ельциным.
Реальные выплаты компенсаций репрессированным начались уже в следующую эпоху – в 1992 году, после принятия российского закона «О реабилитации жертв политических репрессий». А председателем Комиссии при президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий стал Александр Яковлев, бывший секретарь ЦК КПСС и соратник Михаила Сергеевича.
Это было отнюдь не случайным совпадением. Именно Яковлев был если не истинным автором указа, то полноценным соавтором президента-генсека. Он и довел до завершения совместно начатую работу по реабилитации всех жертв сталинского режима. А Михаил Горбачев заслужил нашу благодарность хотя бы за тот благородный жест, который он успел сделать. После этого любому руководству страны было уже трудно, а то и невозможно пойти другим путем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
