Если бы командир экипажа вертолета Ми-8 Евгений Мостовщиков, работавший в Судане от авиакомпании "Ютэйр" на миссию ООН, мог предвидеть будущее, он, возможно, отказался бы продлить пятую командировку в эту страну. Через неделю после ее продления вертолет, которым управлял Мостовщиков, был захвачен вооруженными людьми, а сам пилот был разлучен со своим экипажем и провел в плену четыре дня. В суданской прессе сообщалось, что якобы вертолет из-за технических неполадок был вынужден приземлиться не там, где нужно, в опасном месте, где орудуют вооруженные группировки. Одна из них и захватила вертолет вместе с российским экипажем и пассажирами. Так ли это было на самом деле? Что пережил в течение этих долгих четырех дней российский пилот, он рассказал в интервью корреспонденту РИА "Новости" Юлии Троицкой в Судане перед отлетом домой.
- Какую задачу Вы выполняли в Дарфуре? Как произошло нападение на команду и пассажиров вертолета? На этот счет существует множество версий. Хотелось бы услышать от очевидца событий, что же случилось на самом деле.
- Мы выполняли полет по заданию миссии ООН в Дарфуре - нужно было вывезти главарей местных повстанцев из суданской провинции Дарфур в Чад, откуда они на самолете должны были вылететь в Доху (столица Катара, где проходят мирные переговоры между суданским правительством и отдельными повстанческими движениями – прим. авт.).
По координатам, которые были получены в центре управления воздушными перевозками миссии ООН, экипажу удалось подобрать пригодную для посадки вертолета площадку.
Во время первой посадки все прошло нормально, вертолет подобрал трех пассажиров. В салоне находился еще один пассажир - сотрудник миссии ООН, который летел вместе с экипажем из административного центра штата Северный Дарфур Эль-Фашера.
Приземление во втором месте тоже прошло по плану. Но к вертолету подошли вооруженные люди, которые оказались повстанцами из другой группировки. Они отвели пассажиров и экипаж от вертолета и отобрали у всех ценные вещи - документы, деньги, телефоны, часы.
- Были сообщения, что российский экипаж подвергся не только ограблению, но и избиению.
- Они поставили нас на колени, стали бить плетками тех пассажиров, которых мы везли. Мне тоже чуть-чуть досталось плеткой и палкой по голове, поскольку я стоял к ним ближе всех. Но кто-то из старших увидел, что меня ударили, и крикнул, чтобы они перестали это делать. Тех, кого мы везли, избили сильно, разбили им головы, исполосовали спины.
Захватившие вертолет были очень нервными, агрессивными, беспокойными, дрались между собой и вырывали друг у друга из рук автоматы. Я боялся, что они могут кого-то случайно застрелить. Был полный хаос. Единое руководство отсутствовало, несколько главарей даже ругались между собой. Один нам командовал встать, другой тут же приказывал лежать. Один говорил идти к вертолету, другой кричал, чтобы все оставались лежать. Мы не знали, кого слушать.
- Как же случилось так, что Вы оказались отделены от остального экипажа?
- Нападавшие связали пассажиров, которых мы везли, посадили в джип, и российский экипаж тоже повели к машине. Но в это время один из них позвал меня: "Кэптен!". Я пошел к вертолету, а мой экипаж тем временем увезли.
Я поднялся в вертолет. Они влезли туда за мной и стали мародерствовать: рвать документы, выбрасывать наши вещи. Хотя в вертолете они вели себя менее агрессивно, чем до этого.
Потом меня вывели из вертолета, и мы с одним вооруженным человеком пошли в том же направлении, в котором увезли мой экипаж. Однако метров через 200 нас нагнал другой человек. После недолгого спора между ними мне показали, чтобы я следовал за своим новым сопровождающим, и он повел меня обратно.
- В каком направлении Вы двигались и где очутились в итоге?
- Мы пошли вдоль горной реки по течению. Шли часа два. Было холодно, я весь промок под сильным ливнем. Несколько речек мы перешли вброд.
Делали привалы, на привалах общались, как могли, знаками, немного по-арабски.
Мой сопровождающий спрашивал меня, кто были те люди, которых мы привезли, откуда их взяли. Мы познакомились, разговаривали о том, кто, где живет, сколько у кого детей и жен. Он сказал, что он из повстанческого движения и три месяца назад возил Халиля Ибрагима (лидера повстанческой группировки "Движение за равенство и справедливость" –прим. авт.) в Хартум.
Мы шли весь день. В полдень вертолет захватили, и до шести часов вечера того же дня мы шли, пройдя за это время, наверное, километров 25.
На одном из привалов мой конвойный Мухаммед сказал, что у него есть телефон. Я накануне записал на бумажке номер заместителя старшего в Чаде, куда мы летели, она была в кармане. Он забрал эту бумажку, сказал, что после темноты мы доберемся до деревни Дума, откуда он позвонит этому человеку.
- Вы что-нибудь ели или пили за время этих блужданий?
- Когда стемнело, мы пошли дальше на север, и в пустыне встретили чабанов. Они нас накормили местной пищей. До этого мы ничего не ели и не пили, у Мухаммеда с собой ничего не было.
Еда наполовину состояла из песка. Попить дали два стакана очень сладкого горячего чая с козьим молоком. Очень хотелось выпить воды, но вода у них была из реки. Они сами ее не пили, только полоскали рот и выплевывали, я поступил так же.
Они мне дали телефон, но связи там не было. После короткого отдыха они запрягли верблюда, сами сели вдвоем на седло, меня посадили на круп и таким образом полчаса скакали, пока я не взмолился, что больше не могу так ехать. Тогда они перепрягли верблюда, подложили какой-то коврик для меня и после этого ехали еще полчаса.
- Где вы провели первую ночь в плену?
- Потом мы остановились, мой сопровождающий и я слезли. Чабан погнал верблюда назад, а мы шли еще часа два по пустыне. Подошли к гребню холмов, стали на них взбираться, думая, что оттуда можно будет позвонить. Решили спать там. Сопровождающий положил под голову свой автомат, мы легли. Было очень холодно, у меня комбинезон был весь мокрый, все мокрое, а ночью градусов 15, к тому же сильно кусали комары. Спали мы на щебенке, но кое-как ночь проспали.
- Не приходили ли Вам за это время в голову мысли о побеге?
- Приходили. Я знал, в какую сторону двигаться до Ниялы (административный центр Южного Дарфура, где расположена база Объединенной миссии ООН и Афросоюза – прим. авт.), но идти 50 километров по пустыне без воды и еды, когда кругом орудуют вооруженные группировки, - сомнительное предприятие.
Кроме того, мне была неизвестна судьба моего экипажа. При любом раскладе оставалось непонятным, как освободить их, поэтому я решил идти за моим сопровождающим. Я рассудил, что если около вертолета меня не застрелили, значит, не для этого ведут. Могли бы убить раньше.
- Знали ли Вы, что вас уже ищут?
- С рассветом мы взобрались на холм еще выше, но телефонной связи опять не было. Вдруг вокруг холма началась стрельба. Мой сопровождающий сказал, что надо ждать, и мы до вечера просидели на этом холме.
Периодически раздавалась стрельба, вокруг летали вертолеты - меня искали, я слышал, и показывал ему, но Мухаммед приказал мне лежать и не высовываться - видимо, боялся чего-то. Когда стемнело, мы пошли в том направлении, где, по его словам, имелся спутниковый телефон, чтобы позвонить.
- Каким образом все-таки произошло Ваше освобождение?
- Мы шли в темноте на юго-запад по пустыне часа три, пока не набрели снова на чабанов, среди которых оказался уже знакомый мне пастух. Там стояла юрта.
Мне постелили коврик на полу юрты, в другой ее части стояла кровать, где этот пастух спал со своей женой. Он принес мне местной еды, которую я есть не стал, но, наконец-то, вдоволь напоил меня водой. Я выпил сразу литра полтора.
Вторую ночь я провел в юрте, а мой сопровождающий куда-то уехал, как он сказал, за Ярославом - вторым пилотом. Мне стало легче, когда я понял, что он знает, где находится остальной экипаж, поскольку до этого он делал вид, что у него нет такой информации.
Весь день я провел в этой юрте. Вечером чабан привез халву, конфеты и макароны, так как до этого я отказывался принимать местную пищу, которую они мне предлагали. Его жена сварила макароны в козьем молоке и тогда я, наконец, нормально поел. Воду мне давали без ограничений.
На следующее утро пастух сказал, что поехал за Мухаммедом. После возвращения он сообщил, что мой сопровождающий приедет через 10 часов. Я решил подождать, а, если он не вернется, уже самостоятельно добираться до Ниялы, для чего уже подобрал у них в юрте подходящую для себя одежду, нашел емкость для воды, набрал в карманы фиников и печенья.
Но Мухаммед действительно приехал через 10 часов и сообщил, что остальной экипаж доставлен в безопасности в Ниялу. Он рассказал, что какие-то люди спрашивали обо мне, и он отвечал, что я в безопасности и со мне хорошо обращаются. Это было правдой - никто мне не угрожал, и ничего плохого с их стороны по отношению ко мне я не видел.
Они мне дали переодеться, на машине довезли до места, где Мухаммед передал меня местному офицеру. После этого меня доставили на военную базу, где уже ждал военный вертолет. На нем меня доставили в миссию ООН в Нияле.
- После всех этих событий согласитесь ли Вы снова поехать в командировку в Судан, если Вам предложат?
- Я бы лучше поехал в Руанду, Кот-д'Ивуар или Либерию, сменил бы направление.
