Мария Селиванова, экономический обозреватель РИА Новости.
Только контроль за расходами и работающая норма о недопустимости «конфликта интересов» (когда ближайший родственник имеет бизнес, регулирует который отчитывающийся о доходах чиновник) позволит реально бороться с коррупцией в высших эшелонах власти. В противном случае все антикоррупционные меры не дадут ощутимого результата. На такие мысли наводит первый опыт по части исполнения одного очень важного закона.
С 2010 года этот закон - «О противодействии коррупции» - обязал декларировать доходы и имущество депутатов, сенаторов и высших чиновников. Также декларации должны были представить их жены и несовершеннолетние дети. Большая часть чиновников и практически все депутаты проявили законопослушность и сведения предоставили. Не подчинились требованию закона ФСБ, ФСО, МИД, СВР и ФТС – то есть декларации-то они подали, но эти данные не были опубликованы: такова специфика профессии.
Итог следующий: даже беглый взгляд на обнародованные отчеты породил массу вопросов. Получается, что на заявленные доходы значительной части отчитавшихся невозможно вести тот образ жизни, который они ведут. Стоимость их машин, домов и костюмов явно не соответствует доходам. Получается, что формально требование закона выполнено, а в действительности декларации не дают представления о доходах и собственности чиновников и парламентариев.
Этого ожидали. Подтверждением чему стал опрос ВЦИОМ, проведенный раньше, в мае 2009 года. Тогда треть респондентов сказали, что не интересуются чужими декларациями, а из тех, кто с ними все-таки ознакомился, 70% заявили, что не верят информации, представленной депутатами и министрами.
Правда, 57% все же настаивают на обнародовании таких сведений в дальнейшем. Это и понятно: данные, которые будут обнародованы в следующем году, уже можно будет сопоставлять с декларациями за прошлый год и задавать, возможно, непростые вопросы.
Сами граждане не имеют возможности задать такие вопросы своим избранникам. Проверки достоверности сведений в декларациях могут инициировать, помимо правоохранительных органов, политические партии, Общественную палату и общероссийские общественные организации. Центр антикоррупционных исследований и инициатив «Транспэренси Интернэшнл — Россия» и проектно-учебная лаборатория антикоррупционной политики ГУ-ВШЭ прямых вопросов депутатам не задавали, но проанализировали их декларации. Дело в том, что, будучи еще кандидатами на место в Госдуме, они подавали декларации за 2007 год, которые и сейчас можно найти на сайте Центризбиркома.
Сравнения – штука полезная. Благодаря им примерно треть представленных деклараций за 2009 год вызывает недоумение. Доходы и расходы в них плохо соотносятся, а приобретения на фоне полученных за год сумм вызывают много вопросов, говорит директор Центра «Трансперенси Интернешнл-Россия» Елена Панфилова.
К примеру, в декларации «единоросса» Дмитрия Савельева в 2007 году был задекларирован доход на сумму 1,2 млн рублей и автомобиль «Мерседес Бенц» 2004 года выпуска. Другим имуществом (квартира, земельный участок, денежные вклады, ценные бумаги) тогдашний кандидат в депутаты не владел. При этом в 2009 году у парламентария наряду с доходом около 2 млн рублей (такова годовая зарплата депутата) появляется автомобиль Maybach 57 (его стоимость составляет примерно от 2 млн до 20 млн рублей в зависимости от года выпуска). «Мерседес Бенц» 2004 года, задекларированный в 2007 году, уже в декларации не фигурирует, видимо, он был продан. Такие финансовые несостыковки между доходами и расходами только подтверждают мнение граждан о неправдоподобности сведений в декларациях.
Не меньше вопросов возникает при декларировании значительных доходов депутатов. К примеру, доход «единоросса» Григория Аникеева, как следует из его декларации, вырос в 2009 году по сравнению с 2007 годом более чем на 444 млн рублей. Известно, что до избрания депутатом он был успешным предпринимателем, но по закону парламентарий не может одновременно заниматься бизнесом. Потому такие доходы думцев также должны вызывать вопросы контролирующих органов.
Случайно или нет, но нигде не прописано, в каком формате должны быть представлены и обнародованы декларации о доходах, а потому проанализировать их весьма непросто. Установленный формат сдачи такой отчетности позволил бы сразу анализировать предоставляемые сведения. Впрочем, это технические вещи. Они сами по себе не помогут сделать доходы и расходы высокопоставленных чиновников более прозрачными и правдивыми.
Хотя реальный способ контроля есть – это контроль за расходами. При этом отчитывающийся должен будет объяснить источник денег, на которые было приобретено имущество. Тогда нельзя будет на вопрос «откуда деньги?» дать ответ «нашел», «подарили», «завещали». Тем более эти ответы нельзя будет использовать из года в год. Пока же получается, что явное несовпадение доходов и расходов депутатов и чиновников является поводом для шуток, а не причиной пристального интереса к ним правоохранительных органов и общественных организаций. Без контроля за расходами подаваемые декларации – это имитация борьбы с коррупцией.
Причем подозреваю, что разница между декларируемыми доходами и расходами могла бы быть более существенной, чем задекларированная, если бы закон обязывал также подавать декларацию большее число родственников, чем сейчас. Ведь не зря же в ноябре 2008 года, когда в Госдуме обсуждался в первом чтении законопроект «О противодействии коррупции», обязывающий чиновников и парламентариев декларировать свои доходы, по этому вопросу разгорелась нешуточная борьба. Предложение фракции «Справедливая Россия» о расширении списка родственников, которые должны отчитаться о полученных доходах, поддержки не нашло. Таким образом, депутаты отстояли право, например, взрослых детей подотчетных лиц владеть бизнесом или имуществом ушедшего во власть чиновника или выбранного депутата, не «светя» его.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
