Ольга Соболевская, обозреватель РИА «Новости».
Во многих регионах России горят леса и торфяники, огонь подбирается к селам. Ежедневно приходят новые сведения о лесных пожарах в Подмосковье, в Нижегородской, Ульяновской, Владимирской, Тамбовской, Саратовской областях, Алтайском крае. В некоторых областях введен режим чрезвычайной ситуации. Однако винить во всем исключительно «тропическую» жару, которая установилась месяц назад и превысила отметку в 35 градусов, не приходится. Более чем в 90% случаев леса и торфяники горят прежде всего по вине человека.
Самопроизвольные пожары очень редки, говорит начальник Главного управления МЧС России по Московской области Евгений Секирин. Леса и торфяники горят из-за непогашенных костров, тлеющих окурков, спичек и искр от пробуксовки мотоциклов. После одной из таких «оплошностей» в одном из районов Московской области выгорело 10 построек, а штраф составил всего тысячу рублей.
А вот еще пример из жизни: рыбак неспешно удит плотву и с вальяжной ленцой покуривает сигареты. За его спиной уже идет дымок – брошенные им «бычки» сделали свое дело. Но беспечный рыболов не замечает ни запаха гари, ни тления торфа. Из состояния задумчивости его выводит только патруль – милиционер и спасатель…
«А сколько труднодоступных очагов возгорания! И может не быть сведений об их горении», - подчеркивает генерал-майор Секирин. Ежесуточное число торфяных пожаров только в Московской области - полсотни. Неудивительно, что некоторые области – например, Калужская и Липецкая, - официально ограничили «пребывание граждан в лесах».
Чтобы наказать поджигателя, нужно доказать, что он действовал преднамеренно. За умышленный поджог леса грозит тюремный срок до 6 лет. Однако факт остается фактом: в большинстве случаев расследования не ведутся, поскольку доказать вину поджигателей трудно, замечает Евгений Секирин.
Между тем, тушение пожаров – дело дорогостоящее. Вот пример: в 500 метрах от населенного пункта отдыхающая публика развела костер. За 15 минут огонь легко пробежал по сухой траве – и перекинулся на деревню. Для тушения пожара пришлось привлекать сразу 15 единиц техники!
При этом спасатели оснащены неплохо: парк техники постоянно обновляется. Здесь и малая авиация (вертолеты Ми-8), и самолеты. Москва даже закупила вертолеты с горизонтальным тушением – для спасения высотных зданий, до последних этажей которых не может дотянуться ни один пожарный кран. В этом году в тушении лесных пожаров, возможно, будут задействованы до тысячи единиц техники - с учетом воздушных судов. Однако, как известно, гораздо проще предупредить пожары, чем потом их тушить. Спасатели, лесники и волонтеры (лесные пожарники-добровольцы из разных общественных организаций) проводят не просто дорогую, но и длительную работу.
Торфяное возгорание не обязательно означает сильное пламя. Опасно уже само тление торфа. Но чтобы очаг полностью погас, нужно довести торф до состояния «грязи». «Быстрого эффекта бывает трудно добиться, - говорит Евгений Секирин. - Скорость затухания во многом зависит от того, насколько торфяник просох в глубину». Иными словами, пожар гораздо быстрее распространяется, чем гаснет.
И на селе об этом знают очень хорошо – хотя бы по лесным пожарам предыдущих лет. Но российская деревня по-прежнему слабо защищена от пожаров.
«Нет пожарных лопат и щитов, нет песка, зачастую неисправна электропроводка, - рассказывает Евгений Секирин. – Нет самых элементарных систем оповещения». В прежние времена хотя бы рельсы вешали: с помощью таких «колоколов» распространяли весть о пожаре. Сейчас и этого нет.
Казалось бы, элементарные вещи. Однако как бы ни накалялась обстановка, мы делаем мало выводов – и мало упреждающих шагов. Речь не о мониторинге, в том числе воздушном, который ведут спасатели. Здесь «профилактика» как раз эффективна: наблюдение за очагами возгорания позволяет успешно маневрировать и защищать от огня города, села и сельхозугодья.
Главная беда в том, что пожар по-прежнему остается для многих «чужой проблемой». И хотя представители Рослесхоза уверяют, что работа с населением вполне успешна, и там, где она ведется, гораздо меньше возгораний (например, в Курганской области), все же это – как ни крути − капля в море. Ежегодная потеря древесины в огне достигает 24,7 млн кубометров. В рублевом эквиваленте это около 30 миллиардов. Кстати, это в пятнадцать раз больше, чем идет из госбюджета на «профилактику» лесных пожаров, то есть на патрулирование, проверки и просветительскую работу.
В прошлом году в лесах зафиксировали более 22 тысяч очагов возгорания, а охваченная пожарами площадь достигла 1,6 миллиона гектаров. Эксперты пока не берутся прогнозировать совокупный ущерб от лесных и торфяных пожаров нынешнего года. Рослесхоз хвалит лесников: они, мол, стали расторопнее и быстрее тушат пожары. А вот заставить людей бережнее относиться к лесу и не бросать тлеющие окурки не может никто.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
