Корреспондент радиостанции «Эхо Москвы» Тимур Олевский, скорее всего, никогда бы не приехал в поселок Черемушки, в Хакасию. После того как закончилась грандиозная советская стройка Саяно-Шушенской ГЭС, не осталось мало-мальски убедительных поводов заманить в эту глушь журналистов. Авария на станции напомнила всей стране, что где-то, недалеко от Монголии под огромной плотиной есть крошечный поселок, окутанный горем, таким же огромным, как эта бетонная стена. Тимур в беседе с корреспондентом РИА Новости рассказал свои впечатления от поездки.
Тимур, вы впервые приехали в Черемушки. Расскажите нам об этом месте, опишете его, этот поселок гидроэнергетиков.
Не совсем даже мне было ясно, почему это место называется поселок, слово поселок меньше всего к нему вяжется, мне даже в какой-то момент показалось, что я попал в военный городок, в том смысле, что это некое закрытое пространство, где люди живут в своем микромире. А потом я понял, на что это похоже – на наукоград, но на наукоград который переживает упадок, наукоград, который давно все забросили.
А какое время, в какой год вы попали?
Эклектичное очень впечатление. Жилища людей, все эти пятиэтажки, только подтверждают ощущение военного городка, и понятно, что это все старое советское наследие. Но вот, например, центральная площадь и тот же самый дворец культуры, построенный в финском стиле, это выглядит все суперсовременно! Но это все архитектурные впечатления, а ведь нужно говорить о людях. Нетронутое советское бытие, в хорошем смысле этого слова, - вот мое впечатление. Я имею в виду нравы и отношения между людьми. Возможно, тот факт, что они находятся в удалении от мира и привязаны фактически к одному объекту производства – СШГЭС, и сохранил это. На мой взгляд, люди довольно бесхитростны, добры и не испытывают эмоции связанные с жаждой насилия, не живут, что называется, страстями человеческими. И становится понятно почему, не все так рвутся заниматься бизнесом. Жилка предпринимательства, которая захлестнула в 90-ые годы центральную Россию здесь просто прошла стороной. Наверное, в тот момент им это было не нужно. Но зато, до сих пор взрослые отпускают своих детей гулять, не боясь за их безопасность, зато на стенах домов, кто приедет сюда, сразу обратит внимание, и это, кстати, тоже свойство наукоградов, нет матерных надписей и сообщений о том, что «Вася – козел».
Я не долго был в поселке, но первое впечатление, возможно, оно поверхностное. Наверное, матом нельзя ругаться...
СШГЭС должны восстановить к 2014 году, и тогда, действительно, не потребуется большого количества людей, чтобы ее обслуживать. Но ведь есть местные власти. Вы можете предположить, каково будет их участие в жизни поселка?
В общем, впечатление такое, что властям дела до поселка нет, и не было, и не будет. И не сделано ничего минимально возможного, чтобы здесь появились какие-то предприятия, чтобы школы ремонтировались. Но тут есть вот какая история. Правильно говорят, что нужно давать не деньги, а инструменты, чтобы их заработать. Так вот, инструментов не дают. Может быть, власти ничего в этом не понимают, но, тогда не надо, пожалуй, становиться у власти. Впечатление, что если бы не авария, то в этом поселке никто ничего бы не делал, так и люди говорят, кстати. Авария унесла много жизней, авария огромная трагедия, но не секрет, что благодаря аварии этот поселок получил стимул для развития, благодаря вливаниям в социальную сферу. И без этих вливаний люди уехали бы значительно быстрее. Многие уехали после аварии, не выдерживая психологического давление, я предполагаю, что и до аварии люди отсюда уезжали, но совсем по другим причинам. Такое ощущение, что больного вывели из диабетической комы, посадили на инсулин, но не вылечили, и как только инсулин закончится он опять впадет в кому. Его можно вылечить, но надо предпринимать другие меры, это должна быть длительная терапия.
А от жителей поселка вы слышали какие-то предложения? Как можно, по их мнению, исправить существующее положение?
Да, есть такая история, очень показательная, на мой взгляд. Я разговаривал с преподавателями школы искусств, которые понимают, что люди в этом поселке остаются потому, что есть некий очаг культуры: детей учат музыке и прочее, дети ездят на конкурсы, и для родителей это некий стимул здесь оставаться. Я пытался преподавателей вывести на мысль, что вложения в культуру, казалось бы, не рациональные с точки зрения бизнеса, в конечном счете, выгодны. Потому что, во-первых, остаются люди, во-вторых, уменьшается преступность, а это прямая экономия, как минимум, а вообще-то это прямой доход. Они не смогли этого сформулировать, но они и не обязаны этого делать. Однако, эти женщины говорят, что помимо ГЭС вокруг которой все живут, но которая не может всех трудоустроить, есть, например, большое количество садов. И вот они думают, почему бы не построить консервный завод, который будет все это перерабатывать и на который можно устроить людей. На самом деле, речь ведь идет не о консервном заводике, а хоть о каком-то производстве, они просто сразу предложили ту модель, которую они понимают: в садах пропадают яблоки, абрикосы, давайте будем банки закатывать...
Яблоки, сливы, груши, земля-то, что называется «все родит», как вы уже поняли, наверное...
Да, земля богатая, но речь идет не о консервах ведь, а о любом производстве, куда можно трудоустроить мужчин и женщин, чтобы те семьи кормили. Но как я понял, никаких надежд у людей нет ни на местных бизнесменов, ни на приезжих инвесторов. Люди увидели, что есть «РусГидро», которая много денег тратит сейчас на поселок, и предлагают этой же компании, например, построить консервный завод. Но предположить, что энергетическая компания может заниматься производством консервов? Это можно воспринимать как объект социальной помощи, но для бизнесмена это не понятно. Должен прийти кто-то другой. Так или иначе, с появлением какого-то другого производства, поселок начал дышать бы иначе. Появилась бы конкуренция рынка труда. Но для этого нужно, наверное, обеспечить инвесторам особенные условия, возможно, налоговые льготы. Власти должны сделать какое-то усилие. Только таким образом поселок можно спасти, ну как, в общем, и тысячи других подобных депрессивных поселков. Но пока люди апеллируют только к «РусГидро», потому, что это логично: разговаривать с тем, кто что-то делает, чем с тем, кто ничего не делает. Компания сейчас вкладывает огромные деньги в поселок, ремонтирует, заметьте, муниципальные объекты: сады, школы, дороги, они ведь не на балансе «РусГидро». Ну, отремонтируют, а потом их снова нужно будет ремонтировать, зарплату учителям платить, неизвестно как переживут в этом поселке реформу образования...
Я хочу отметить, что школа, в которой вы были, не ремонтировалась ровно со времен ее постройки, это 37 лет…
Конечно, авария, что называется, «выкрутила» компании руки. «РусГидро» пришлось заняться социальной сферой. И если бы не авария, скорее всего, школа бы тихо завалилась, учителя ушли на пенсии или уехали. Ведь сами учителя говорят: «у нас нет муниципального жилья, нечем привлечь молодых педагогов». Сейчас, правда, насколько я знаю, есть возможность решить проблему с жильем, опять же, компания обещает. Но не бесконечна эта помощь, она может продлить существование, но не может спасти.
Безумно жалко потому, что в Черемушках живут цельные и умеющие, как мне показалось, трудиться люди. Такие вещи потеряв, трудно восстановить, для этого нужно снова создать исходные условия, начинать новую стройку.
Как вам кажется, что подвигает «РусГидро», так много вкладывать сейчас в этот поселок?
А трудно сказать. Я достаточно циничен, чтобы верить в альтруизм коммерческой компании, в чувство глубокой социальной ответственности. По логике, обычной, к которой я привык, никаких таких особых эмоций коммерсант испытывать не обязан. Но по тому, что я вижу, создается впечатление, что дело в каком-то особом отношении к станции и этим людям. У меня сложилось впечатление, что «РусГидро» испытывает ответственность за этих людей, хотя мы, конечно, не знаем всех входящих и исходящих. Думаю, поскольку эта авария потрясла Россию, испортив все планы правительства, на тот счет «как все у нас хорошо», резонировала не только в стране, но и в мире, невиданная ведь авария в мировой гидроэнергетике, мне кажется, что им пришлось это сделать.
Энтузиазм людей, которые сейчас восстанавливают ГЭС, он неподделен, и мне показалось, что в компании к СШГЭС относятся не просто как к бизнес-проекту, а еще и как к делу своей чести, что ли. Понятно, что станция прибыльная, потенциал у нее огромный.
Это так. Один агрегат может обеспечить энергией Красноярск со всей его промышленностью, в том числе и с энергоемким алюминиевым производством.
Ну вот, а их десять, агрегатов. Это выгодный проект, но все-таки, по-моему, это еще и символ. И потом заморозить эту станцию, означало бы потерять республику Хакасия в смысле лояльности к центру. Потому, что на этом бы заканчивалась любая история про сильную власть. Я могу только предполагать, какие у людей в «РусГидро», которые эти деньги выделяли, были «водные», но я вижу, что те люди, которые отвечают за восстановление станции и социальное обеспечение Черемушек, принимают боль поселка близко к сердцу. И то, что Черемушки сейчас восстанавливаются так быстро, зарождает осторожный оптимизм. Я еще увидел, что люди в компании, которые занимаются социалкой, знают в лицо и по именам практически всех пострадавших и родственников погибших. В этом смысле планка, которую, не идеально, естественно, в этой ситуации не может все быть идеально, можно критиковать много за что, но та планка, которую «РусГидро» сейчас подняла как пример действий после подобной аварии, она, наверное, не обрадует владельцев других крупных предприятий. Если соответствовать планке «РусГидро», то ликвидация последствий катастроф становится очень дорогой. Создан, на мой взгляд, отличный прецедент, потому, что чем дороже будет ликвидация последствий аварии, тем меньше будет аварий. Тот же самый менеджмент «Распадской». Им придется соответствовать, а мое представление, что изначально, подобные вложения не входили в их планы. «РусГидро» подняло планку беспримерно высоко для России.
Вы в Черемушках встречались со многими людьми, какая история запомнилась больше всего?
Интервью с одной из вдов, Светланой Новиковой. Это было трудное для меня интервью. Мы пришли в дом, где горе не отступило ни на секунду, это слышно в разговорах и, возможно, еще потому, что эти люди острее всего воспринимают то, что делает сейчас «РусГидро». И их отношение к произошедшему, понятно, самое болезненное, понятно, что любые действия компании, насколько бы они хороши не были, не могут, и не должны их вполне устраивать.
Я бы хотела, чтобы вы привели пример такой критики.
Да, это те факты, которые требуют коррекции и должны быть озвучены, чтобы люди которые этим занимаются, это услышали и, возможно, исправили. А говорила Светлана, например, вот о чем: у страховой компании, которая занимается выплатами, есть порог оплаты лекарств – 500 рублей. Дороже 500 рублей – получи компенсацию. Таким образом, ребенку, например, назначено лечение, в который входит один медикамент дороже 500 рублей и три, может быть по 200 рублей. И получается, что общая сумма неоплаченных лекарств выше. Второй момент: путевки на отдых для детей младше трех лет. Сейчас у Светланы ребенку 2 года, она не смогла пока получить бесплатную путевку на своего сына и никаким другим способом не могла ее оформить, кроме как оплатить самостоятельно. Мне кажется, в данном случае, все можно исправить. По крайней мере, я надеюсь, когда компания об этом узнает, то предпримет какие-то шаги. Но больше всего мне запомнилось в этом интервью то, что, по мнению Светланы, настоящие виновники аварии избегут ответственности. Мне кажется, что это очень важно, потому что, не называя имена высокопоставленных людей, ответственных за отсутствие всех необходимых мер безопасности, и людей, которые последовательно подводили эту цепочку событий к катастрофе, мы программируем новые аварии. Не обязательно в гидроэнергетике, в любой другой отрасли. И самое важное в этом, что в какой-то момент в разных авариях, может так получиться, что фамилии виновных сойдутся. Мы не можем никаким образом исключать ответственность надзорных органов, которые у нас одни и те же. Как раз эти люди, по мнению родственников, остались за скобками.
Как вам показалось, если бы были названы виновники аварии, Светлане легче стало бы жить на свете?
Было бы легче ей? Не знаю. Я думаю, было бы легче жить, в первую очередь тем, кто, слава богу, еще не попал в подобную ситуацию. Мне кажется, что всем, кто живет рядом с подобными объектами, было бы легче жить, зная, что где-то были наказаны истинные виновники.
