Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
Нет сомнений, что голосование в Национальном собрании Франции за запрет ношения мусульманской «полной вуали» буквально весь мир будет обсуждать годами, и что последствия этой истории могут оказаться чрезвычайно интересными для всей мировой истории. Также нет сомнений, что существует множество углов зрения, с которых этот запрет стоило бы оценить. Давайте выберем вот какой угол: единогласие. Голосование в нижней палате французского парламента было удивительным — 335 голосов против одного! Вряд ли стоит сомневаться, что раньше или позже весь Евросоюз может последовать за Францией — или хотел бы этого.
И тем более такое единогласие выглядит интересным, если учесть, что накануне заседания Национального собрания в Европе и США прошел опрос, организованный исследовательским центром Пью. Который показал, что две трети американцев были бы против такого запрета, если бы он рассматривался в штатах этой страны. (А в Европе за аналогичный запрет — 71% в Германии, 62% в Великобритании, 59% в Испании, других не опрашивали).
Одного этого неожиданного сопоставления достаточно было бы, чтобы понять, насколько глубокие пласты существования разных цивилизаций оказались вскрыты тлеющим уже несколько лет спором — может ли мусульманин на Западе вести себя так же, как у себя дома. В принципе, это разговор о том, что такое европейская цивилизация, что такое — американская, причем разговор чисто психиатрический, с выкапыванием таких эпизодов «детства» цивилизаций, которые до сих пор оставались погребены под почти непроницаемыми вуалями.
Для начала: почему — сейчас? Почему та же Франция десятилетиями славилась своим умением быть домом для кого угодно — русских эмигрантов в том числе, но и турок, арабов, да ведь и сам аятолла Хомейни долго жил в Париже — и никогда французы особенно не боялась черных вуалей, бурок, паранджей, как их там ни назови? Почему сейчас французы озабочены женской мусульманской одеждой больше, чем деньгами, которые получил от «Ореаля» на свои выборы президент Саркози?
Потому что им страшно. Еще сто лет назад Франция владела если не половиной мира, как Англия, то немалой его частью, в Индокитае, Африке и так далее. Сто лет назад иллюзия европейского превосходства над иными народами позволяла французам (и вообще европейцам) быть терпимыми и снисходительными к этнической экстравагантности любого рода на улицах Парижа — она смотрелась, наоборот, как символ особой роли Франции как магнита глобальной многоцветности.
А сейчас закатывается если не век Европы (куда же она денется?), то эпоха ее превосходства, особенно морального. Правда, на авансцену мира выходит вовсе не мусульманская цивилизация, а китайцы, индийцы и, похоже, латиноамериканцы. Но их культура вполне совместима с европейской, она не сталкивается с ней по принципу «или-или». А вот с мусульманами дело хуже. То, что для мусульманки служит мягкой стеной от грязи мира, то есть, в общем, символом чистоты, для европейца — наглядное изображение черного демона смерти. Конечно, кто же потерпит нашествие назгулов на улицы Парижа.
А ведь в седьмом веке, откуда все начиналось — в частности, арабская нация и ислам — лицо закрывали практически все женщины того мира: в Константинополе, Иерусалиме, Мекке, Антиохии, Александрии. Это была не просто мода, а косметически-санитарная норма в сухом и солнечном климате. И понятно, что святая книга, Коран, упоминает вуаль — Коран вообще содержит множество медицинских предписаний, разумных с точки зрения тогдашней ситуации в той части света. Но у западной цивилизации, вскоре сместившейся из восточного Средиземноморья на Запад, с его иным климатом, через несколько веков от той вуали остались лишь украшения на шляпке. А мусульмане, потерпевшие своего рода цивилизационную катастрофу из-за нашествия Чингисхана, санитарные нормы стали пытаться сделать религиозными.
Сейчас эта цивилизационная катастрофа дает неожиданные отголоски. Мусульманский мир хорошо понимает, что с ним происходит что-то не то — его обгоняют теперь уже не колонизаторы-европейцы, а мирные люди других цивилизаций. И одна из причин тому — заложенное в самые основы как ислама, так и христианства особое отношение к человеческому телу.
Две эти религии вообще — ветви одного средиземноморского дерева. В том же седьмом и последующие века обе религии, но особенно христианство, неоднократно пытались бороться с телом человека и поднимать его дух (святой человек должен быть изможденным, уничтожать плоть и т.д.). Можно вспомнить как церковь в Европе боролась с супружескими изменами (наказывались смертью) и даже с чересчур изобретательным супружеским сексом. В исламе таких крайностей не было. А страх перед демонстрацией тела был и есть.
Как заметила французский академик Элен Карер д’Анкос, нынешняя европейская цивилизация стоит не только на христианской традиции, но и на традиции борьбы общества с церковью (вспомним Вольтера и многих других). Культ тела, в том числе женского — это из дохристианской античности. Мусульмане эту традицию своих соседей принимать не стали. Вот и столкнулись.
Европа преодолела в себе многое из того, что не преодолели другие. И главный пример преодоления — это концепция Америки как «правильной Европы», Европы, очищенной от средневековых крайностей и затаенных комплексов. Так что не надо удивляться, что американцы не согласны со своими прародителями насчет запрета полной вуали. Америка и Европа — очень разные цивилизации, и их ответы на вызовы времени будут, видимо, все более разными. Нельзя сказать, что многорасовые американцы не боятся происходящих в мире перемен. Просто страхи у них несколько другие.
А вот как ответит на французский вызов мусульманский мир — это отдельный вопрос. Сначала, ясное дело, будет крик и скандал. А вот потом… Вообще-то решение французского парламента дает мусульманам хороший шанс начать прорыв в новую эпоху, когда женщины будут купаться в море или бассейне в нормальных купальниках, а не в одежде, как это сейчас можно наблюдать. Здоровый образ жизни, в данном случае для женщин, мусульманам сейчас был бы кстати. Хотя не хотелось бы, чтобы мусульманки превращались в таких же мускулистых монстров, как американские феминистки.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
