С момента аварии на Саяно-Шушенской ГЭС в психологическую службу, созданную в поселке Черемушки, обратились более двух тысяч человек. Для поселка с населением девять тысяч - это много, считают психологи. Приходят и взрослые, и дети. Причем, часто бывает, что дети приводят своих родителей к психологу, а не наоборот. "Мы были организованы, ради того, чтобы помочь людям справится с психологическими последствиями аварии. Но не только семьи пострадавших и погибших просят у нас помощи", - говорит психолог Юлия Докунова. О проблемах, страхах и переживаниях людей живущих рядом с СШГЭС, а также о работе службы психологической помощи Юлия Докунова рассказала журналистам.
Юлия Докунова: Наша служба была создана через неделю после аварии и сразу к нам стали приходить жители поселка. Причины обращения – это страхи, переживания утраты. Поскольку поселок маленький – авария, так или иначе, затронула всех. Если это был не родственник – то это был друг, с которым кто-то жил, работал, учился. Эта тема была самой актуальной. Потом люди стали приходить с самыми разными проблемами, в том числе и не связанные напрямую с аварией на ГЭС, проблемы в семье, с учебой, на работе.
Юлия как авария отразилась на психологическом состоянии детей, с какими детскими проблемами вы работаете?
Если говорить про детей, то видно, что в играх, рисунках они все-таки воспроизводят какие-то элементы «тех самых» тем. То есть, можно говорить о том, что если наблюдаются страхи или тревожность – они все-таки косвенно связаны с темой аварии. Мы работаем с той темой, в том числе и с помощью специализированных игр.
Можете привести пример, как это проявляется?
Например, так называемое «травматическое воспроизведение ситуации», когда дети в песочнице играют в то, что строят ГЭС и разрушают ее, снова строят – и разрушают. Или какие-то похожие элементы, например, замки, по форме очень напоминающие ГЭС. Эти элементы строятся, разрушаются, вновь строятся и «цементируются», чтобы выстроенное сооружение точно было безопасным. Страх высоты, страх взаимодействия с чем-то и другие страхи по сути своей являются следствием страха, возникшего после аварии на ГЭС.
Юлия, как в дальнейшей жизни эти страхи могут отразиться на судьбе детей?
Человек, не справившийся с травматической ситуацией в маленьком возрасте, рискует в будущем «нарваться» на резонансную травму. Это может быть какая-то другая ситуация, возможно, менее травмирующая, но в которой те переживания, которые у него были когда-то, будут воспроизводиться снова - с той же силой.
Вы общаетесь со взрослыми и с детьми. Дети повторяют страхи взрослых? Или это их самостоятельные переживания?
Нельзя сказать, что дети повторяют страхи взрослых. Есть какие-то свои реакции. Дети много общаются в школе. И если пошел какой-то слух по школе, и нет объективного взрослого, который мог бы сказать что-то достоверное и успокаивающее, то этот слух в детской субкультуре может как-то трансформироваться и «гулять» среди детей, вызывать переживания.
Юлия, а если бы не случилось аварии, был бы нужен психологический кабинет поселку? Ведь это маленькое образование, закрытое в каком-то смысле, наверняка в связи с этим существуют у людей определенные проблемы.
Я думаю, что было бы гораздо меньше обращений. Во-первых, жизнь в небольшом населенном пункте, диктует свои правила. Например, сначала все боялись, что информация, которой делятся с психологом, будет доступна всем. Небольшой кредит доверия к психологам появился именно потому, что случилась авария и людям нужна была помощь. В другой ситуации это, скорее всего, не сработало бы. И доказать, что психолог бережно отнесется к вопросам конфиденциальности, было бы намного сложнее. Кроме того, обращение к психологу – это вопрос менталитета: сегодня очень многие путают психиатра и психолога, и рассказать кому-то, что был на приеме у психолога – это нечто из ряда вон выходящее. Так что я думаю, что в другой ситуации такое заблуждение сложно было бы переломить.
С какими проблемами приходят взрослые сейчас?
Взрослые приходят с проблемой страха. Это даже не столько страх, сколько резонансная травма: сложно вновь идти работать на ГЭС. Хотя там уже многие семьи погибших успешно работают, но есть и те, кто пока испытывает трудности. Авария и накопившиеся проблемы обнажили какие-то давние конфликты в семьях. Тема «как справляться с горем» очень сильно отражает непонимание в семье. Если у одного супруга один способ справляться с горем, а у другого – другой, то это выворачивает наружу все раны, провоцирует еще один конфликт. Поэтому мы практикуем сейчас не только индивидуальные консультации, но и семейные, на которые приходят оба супруга.
Один из травмирующих факторов в ситуации, когда теряешь близкого человека – это то, что этому человеку не успеваешь перед смертью что-то сказать. Человек погиб, а другой остался жить. Как этому другому справиться с осознанием этого?
Такие факторы усугубляют чувство вины. Как правило, люди, пережившие такую травму, справляются с этим сами. Но и у нас есть разные техники, например, на консультации есть возможность договорить этому человеку то, что ты не успел договорить. Или написать. Очень важно высказать то, что не удалось. И очень важно снять чувство вины, например, объяснив самому себе: «Я бы ничего другого не мог в тот момент сделать. Как бы я ни поступил - ситуация бы вряд ли изменилась». Важно из этого чувства вины переходить к чувству «спокойной» печали, к воспоминаниям об умершем.
Сейчас можно уже говорить о выходе на какое-то «ровное плато» в поселке, или травмы еще живы?
Это очень индивидуально. Пик обращений приходился на период после новогодних праздников: это был первый семейный праздник без погибшего. Кроме того, все эти траурные хлопоты ушли в прошлое – и наступила пустота. Сейчас как-то более стабильно: и консультации более спокойно проходят, и их тематика слегка изменилась. То есть в целом можно сказать, что уже успокоение наступает.
Юлия, скажите, а тот информационный фон, который был вокруг аварии, то, что сообщали СМИ, как влияло на людей, по вашим ощущениям?
Те первые передачи, которые были сразу после аварии, что называется, «передачи ради передачи», очень не бережно относились к теме аварии, к теме смерти. Когда люди только начали приходить в себя после перенесенного горя, то после очередной такой передачи или репортажа у людей был очень большой стресс, они сильно переживали, приходили к нам. Кто-то переживал внутри себя, испытывая подавленность, депрессивное состояние, а кто-то открыто возмущался. Людям тяжело было смотреть эти передачи, но, как правило, все смотрели, потому что им важно было, как преподнесут информацию, насколько это совпадает с тем, как они видят ситуацию.
На ваш взгляд, как СМИ должны были преподносить ситуацию вокруг аварии на ГЭС?
С моей точки зрения была важна передача, которая рассказывала о восстановлении станции. И действительно, это поддержало очень многих людей, особенно тех, которые далеко от ГЭС находится. Они говорили об этом сами. То есть, несмотря на трагичность ситуации, сегодня происходят на ГЭС какие-то позитивные вещи, и об этом стоит говорить. О каких-то вещах прессе, может быть, стоило и умолчать. Но мне сложно судить о том, как именно прессе нужно преподносить те или иные факты.
В течение какого минимального срока помощь психолога должна оказываться человеку, попавшему в подобную ситуацию?
На мой взгляд – не меньше года точно. Хотя бы, исходя из того, что в первый год праздники без человека проходят впервые, наступает день его рождения, годовщина смерти. Цикличность ситуации говорит о том, что до годовщины надо психологу точно человека сопровождать.
Есть ли смысл готовить заранее такие кабинеты, такие команды специалистов, которые могли бы работать в случае подобного происшествия?
Я думаю нужно. Очень важно оказывать пролонгированную помощь, как показала наша ситуация. Как правило, при чрезвычайной ситуации помощь психологов бывает краткосрочной: приезжают специалисты, работают одну-две недели – и уезжают. При этом местные специалисты не всегда готовы на локальном уровне оказывать помощь. А актуальность этой помощи остается и, как показала наша практика, в определенные периоды года возрастает очень сильно. Не знаю, насколько можно заранее предсказать, где может возникнуть чрезвычайная ситуация, когда необходима будет помощь психолога сразу многим людям. Но то, что этот помощь должна быть длительной – это факт.
