Освоение арктического шельфа, провозглашенного приоритетной программой развития арктического региона, сопряжено со многими экологическими и технологическими рисками. Недавняя катастрофа в Мексиканском заливе показала всю ненадежность систем экологической безопасности, и теперь экологи и специалисты нефтяной отрасли беспокоятся за состояние окружающей среды в районах нефтедобычи.
Российская Арктика – один из важнейших районов обитания и гнездования сотен уникальных видов птиц. О ситуации с птицами в российской Арктике и о том, как на них влияет разработка энергетических ресурсов, мы поговорим с известным ученым орнитологом, директором Русского общества сохранения и изучения птиц имени М.А.Мензбира, старшим научным сотрудником Институт проблем экологии и эволюции РАН, Евгением Сыроечковским.
- Евгений Евгеньевич, недавняя катастрофа в Мексиканском заливе многих заставила задуматься об экологической безопасности бурения на шельфе. Как вы оцениваете ситуацию в российской Арктике?
- Освоение шельфа подразумевает размещение на нем промышленных объектов добычи и транспортировки нефтепродуктов. А это, в свою очередь, делает неминуемыми техногенные катастрофы, чреватые опасным загрязнением акваторий и массовой гибелью животных. Не нужно далеко ходить за примером – это вышеупомянутый Мексиканский залив, где одна из крупнейших и экологически ответственных в мире нефтяных компания - BP и правительство богатейшей в мире страны более месяца не могут справиться с бедой и остановить изливающуюся в море нефть. И есть сомнения, что смогут заглушить эту скважину вообще. Имеет место так называемый "худший сценарий", превратившийся в катастрофу планетарного масштаба. Такие сценарии в ОВОС (оценка воздействия на окружающую среду) наших месторождений обычно, практически не учитываются, но они возможны и у нас в Арктике и их последствия могут быть еще трагичней. Этому надо уделить самое пристальное внимание.
Система реагирования на аварийные разливы нефтепродуктов в морях Арктики у нас существует в основном на бумаге. Региональные планы ЛАРН (ликвидации аварийных разливов нефти) часто разработаны формально. Любой серьезный разлив в Баренцевом Море восточнее острова Колгуев, где уже сейчас работают несколько крупных объектов, включая Приразломное месторождение и Варандейский терминал, толком не обеспечен средствами ликвидации больших аварий. Нет необходимой инфраструктуры и техники, обученного персонала для масштабного сбора нефти на море и реабилитации птиц и тюленей. Между Варандеем и Приразломным должно постоянно дежурить современное оснащенное судно, оборудованное для ликвидации крупных разливов и реабилитации животных, а этого нет.
Аварий, к сожалению, не может не быть – просто по теории вероятности. Любые гарантии 100% безопасности – не заслуживают доверия. Но можно внедрить эффективные технологии контроля, предупреждения и быстрого реагирования на происшествия. А в Российской Арктике эти работы находятся в зачаточном состоянии.
Нефть и газ – основа нашей экономики, конечно, добыча будет продолжена, будут освоены новые перспективные регионы, среди которых – шельфовая зона Арктических побережий России. Но при этом многократно возрастут и риски аварий, к которым мы толком не готовы и на данном этапе. Важно делать все вовремя и продуманно и не халтурить, когда речь идет об экологических проблемах. Последствия могу ужаснуть весь мир и разрушить хрупкую природу Арктических морей.
- Какое в целом воздействие на птиц в регионе оказывает разработка углеводородов на шельфе?
- Бурение на шельфе пока не оказало значительного воздействия на птиц, за исключением отдельных ситуаций с разливом нефтепродуктов, которые в малом масштабе происходят постоянно. Они, как правило, имеют место на промышленных объектах, вдали от посторонних глаз и, обычно, замалчиваются. Только за последние годы я лично был свидетелем двух достаточно серьезных случаев разливов в море в местах концентраций птиц десятков тонн нефтепродуктов на Южной Чукотке. Однако, документы не были оформлены – как бы ничего не случилось, и теперь уже ничего не докажешь.
Для морских птиц нефтяное загрязнение губительно. Если добыча или пути транспортировки проходят близко от колонии, при разливе нефти тысячи, десятки и сотни тысяч птиц могут погибнуть. Поэтому планирование маршрутов транспортировки нефти должно проводиться с учетом мест концентрации морских птиц. А где избежать соседства с местами обитания высокой численности птиц нельзя, должна быть тщательно разработана система экологической безопасности, четких действий в случае беды. Пути решения проблемы есть – но надо этим заниматься.
- Помогают ли крупные компании в сохранении птиц Арктики?
- Пока что это единичные случаи. Положительным примером сотрудничества может служить многолетний проект РГГ (Рабочей Группы по Гусеобразным) по изучению и сохранению гуся-пискульки, финансировавшийся компанией Норильский никель. К сожалению, новый менеджмент компании теряет интерес к этому крайне важному проекту и он, видимо, будет завершен в ближайшее время.
Поддержку ряда инициатив по сохранению птиц ведут нефтяные компании в Западной Сибири. Но, безусловно, масштаб поддержки для проектов по сохранению редких видов птиц промышленными компаниями, добывающими золото, алмазы и углеводородное сырье, может быть на порядок выше. Мы рассчитываем на будущее плодотворное сотрудничество с бизнесом в этом направлении.
- Как повлияло хозяйственное освоение Арктики на птиц – на их местообитания, кормовую базу и каковы прогнозы на будущее?
- Освоение арктических территорий ухудшает экологическую ситуацию. Деятельность человека на Севере это, прежде всего добыча полезных ископаемых, прокладка дорог и нефтепроводов, размещение городов и промышленных объектов для обработки добытого сырья. Это приводит к нарушениям природных ландшафтов, на небольших площадях, но обычно весьма радикального, и загрязнению окружающей среды. Заражение вод и воздуха вредными веществами опасно, потому что они проникают во всю экосистему, это задокументировано их обнаружением в трофических (пищевых) цепях, в лишайниках, в мясе северного оленя, в организмах морских млекопитающих, рыб и птиц.
В целом, за счет невысокой освоенности российской Арктики, суммарное действие промышленности на природу не слишком велико. Зато в локальных масштабах часто приравнивается к экологической катастрофе, тем более, что арктические экосистемы крайне уязвимы и очень медленно восстанавливаются. Требуются масштабные рекультивационные работы, которые далеко не всегда осуществляют. И если те антропогенные воздействия, которые в тропиках или умеренных широтах, природа быстро нивелирует, то в Арктике их след останется на столетия. Крайне важно, чтобы при промышленном освоении северных территорий это учитывалось, и использовались бы щадящие технологии, опыт применения которых прекрасно разработан в Северо-Американской Арктике и Северной Европе. Локальные воздействия, подобные загрязнениям от Норильского комбината, а также происходящие при освоении некоторых месторождений в Западной Сибири, могут оказывать колоссальное негативное воздействие на окружающую среду.
Для ряда видов, имеющих ограниченные ареалы и низкую численность подобные локальные экологические катастрофы, разражающиеся прямо у них дома, могут оказаться фатальными. Для птиц уязвимы территории гнездования и линники – места, где они меняют оперение, теряя способность к полету и места концентраций на пролете.
- Конкретные примеры такого пагубного воздействия на птиц можете привести?
- Примеров немало. В период интенсивного освоения Северов в 1960-80-х гг. на грани гибели оказались многие популяции гусеобразных птиц, бесконтрольно добываемых осваивавшим Арктику людьми. Теперь, когда людей в тундре стало меньше, ситуация местами исправляется. Но и сейчас есть проблемы: негативное воздействия испытывают многие колонии морских птиц и, птицы, обитающие в лагунных природных комплексах, например на Чукотке: гусь-белошей, кулик-лопатень, черная казарка, обыкновенная гага. Там основными проблемами являются фактор беспокойства, браконьерство, изменение местообитаний вездеходным транспортом. Чукотка по площади примерно равна Франции, но на этой территории проживает лишь 50 тыс. чел. Однако 80% из них сосредоточены на побережьях, в т.ч. именно на этих лагунах. Контроля почти нет, экологическое образование хромает – местные жители не знают, как их привычные действия по добыче птиц и использованию их местообитаний влияют на редкие виды. Но если сто лет назад в рамках традиционного природопользования использование птиц как ресурса было неистощительным, то теперь ситуация сложнее. Нужно тщательно дорабатывать законодательство, налаживать работу охотинспекций, проводить широкую разъяснительную и образовательную работу среди населения.
- Охота на птиц – один из основных видов традиционного природопользования. Но есть ли ей место в современном мире?
- Охота на птиц – богатейшая тема для обсуждения. Являясь принципиальным деятелем сохранения природы, я не противник охоты как таковой. Однако важно бороться с браконьерством и нерационально организованной охотой. Я вижу большие перспективы сотрудничества с охотниками в области сохранения птиц, конечно, при том что ими будет проявлена добрая воля и конструктивный подход.
Государственная система управления охотничьим хозяйством сейчас находится в критическом состоянии. Система контроля в регионах практически обескровлена и не функционирует, службы учета, оценки добычи и разработки квот практически не действуют в масштабах страны. МПР, в которое только что переданы полномочия по управлению охотничьим хозяйством страны, предстоит огромная работа по восстановлению всей системы. Общественность, ученые и деятели охраны природы, с надеждой смотрят на Министерство, ожидаю, что этой теме будет уделено самое пристальное внимание.
В мире немало примеров устойчивого использования биологических ресурсов, одним из которых является охота. Так в Северной Америке добывают ежегодно несколько миллионов гусей, примерно столько же, столько обитает во всей Евразии. При этом численность гусей в Америке продолжает расти, а численность многих видов гусей Евразии сокращается. Потому что в Америке использование охотничьих ресурсов поставлено на серьезную основу, базируется на новейших достижениях биологической науки, системно поддерживается государством. Есть принципы того, как на миграционном пути должно быть организовано использование ресурсов птиц – учет добычи, планирование квот и т.д. Вдоль миграционных путей должна быть создана сеть охраняемых территорий (зон покоя), где охотничьи виды смогут пополнять свои ресурсы. Это – залог того, что даже интенсивная охота на окраинах этих зон покоя не нанесет вреда популяции. Но этого у нас нет! В последние годы охота все больше происходит стихийно, адекватной оценки добычи нет, процесс планирования и разработки квот практически отсутствуют, под выстрел все чаще попадают редкие виды птиц.
Немаловажно и отсутствие координационных действий со странами, в которых находятся зимовки наших птиц. Для этого необходимо подписать, в частности, международное соглашение по мигрирующим птицам African-Eurasian Waterbird Agreement. Вот уже 15 лет международная команда, работающая в рамках этого проекта, разработанного под эгидой Боннской конвенции, пытается наладить диалог с РФ. Мы до сих пор не подписали это соглашение и не имеем возможности участвовать в международных процессах по сохранению и регуляции использования птиц в пределах миграционных путей.
В Арктике очень важно различать охоту местных жителей для целей самообеспечения, добычи пропитания (в западной практике используется термин subsistence hunting) и спортивную охоту приезжих. Традиционная охота является неотъемлемой частью жизни людей в крайне суровых условиях. И она должна регулироваться одним законодательным образом, тогда как спортивная охота – другим. Я считаю, что для малых народов и русского старожильческого населения в Арктике может быть сохранена даже весенняя охота, тогда как спортивная весенняя охота на севере должна быть крайне ограничена, а лучше – вообще запрещена.
- Расскажите, пожалуйста, о роли птиц в жизни малочисленных народов Севера.
- Птицы всегда жили рядом с людьми и играли в их жизни большую роль. Это и источник пищи для малых народов, и материал для изготовления одежд (пух и перо), и источник ритуальных предметов (высушенной ногой журавля на Чукотке стучат в шаманский бубен, а через берцовую кость лебедя общаются с духами предков), материал для изготовления домашней утвари (кисет из лапы гуся или предметы, отделанные гагачьими шкурками). Поведение птиц может служить ориентиром для морзверобоев на море в туманную погоду, появление птиц – индикатором наступления стадий весны. Традиционные знания малых народов севера о природе вообще и о птицах в частности обширны и важны для науки и практики.
Использование традиционных экологических знаний в природоохранных мониторинговых проектах в Америке является постоянной практикой уже десятилетия. В нашей же стране от них, как правило, отмахиваются как от анекдотов, рассказанных малограмотными аборигенами. Но это большая ошибка. Правильным образом собранные и обработанные данные наблюдений местных жителей бесценны для мониторинга и решения вопросов управления живой природой. Особенно в условиях урезанного финансирования на профессиональную науку. С коллегами из Санкт-Петербургского университета мы много лет разрабатываем эту тему и у неё большие перспективы.
