Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости.
Заявление президента Дмитрия Медведева, сделанное во время его поездки на Дальний Восток, о неприемлемости нынешней миграционной ситуации в России - это констатация весьма тревожных фактов. Президент отметил, что 4 миллиона нелегально работающих мигрантов - это очень большая цифра. По мнению президента, "нужно создать такие условия для мигрантов, чтобы люди были готовы приезжать и чтобы правила были понятны и достаточно просты, чтобы их было проще соблюдать, чем нарушать". При этом президент дал понять, что не намерен двигаться по пути запретительных мер, отметив, что и нынешние правила нарушают потому, что они невыполнимы.
Но это - намерения федеральной власти. А что происходит на местах, включая две российские столицы? Здесь как раз - всплеск активности по выработке все новых правил, причем порой весьма сомнительных. Не успела общественность прийти в себя от проекта «Кодекса москвича», озвученного председателем комитета по межрегиональным связям и межнациональным отношениям Михаилом Соломенцевым, как с аналогичной инициативой - «Кодексом петербуржца» - выступила глава фракции ЛДПР в заксобрании Санкт-Петербурга Елена Бабич.
Смысл все тот же - запрет публичных религиозных жертвоприношений (подразумевается в первую очередь обычай резать баранов на «Курбан-Байрам»), запрет на публичное ношение традиционной одежды и т.д. А на днях мэр Москвы одобрил концепцию государственной политики в сфере межэтнических отношений в столице. Концепция уже не носит такого наступательного характера, как «Кодекс москвича», концентрируясь на общих ценностях и интересах. Речь идет об обучении мигрантов и их детей русскому языку, открытии образовательных учреждений с этнокультурным компонентом, о содействии производству «информационных продуктов, пропагандирующих консолидирующие символы, идеи и установки».
Как видим, изменился даже язык, на котором власть говорит о национальном вопросе, он стал более политкорректным - и это хорошо. Политкорректность смешна и нелепа в тех случаях, когда речь идет о невзрывоопасных вещах, о безобидных темах - типа излишнего веса или распределения обязанностей в семье. Межнациональные отношения - тема взрывоопасная, а потому при обращении к ней глобально-политкорректный волапюк с его «информационными продуктами», «установками» и «этнокультурным компонентом» лучше рабоче-крестьянской прямоты г-на Соломенцева или г-жи Бабич.
И все же - откуда все эти концепции, в чем причина такой бумаготворческой активности? И почему так быстро меняются акценты? Очевидно, власти ищут решение миграционной проблемы, которая давно уже просто вышла из-под их контроля. Если бы формально существующий сейчас механизм «фильтрации» мигрантов действовал, проблемы просто не было. Еще в 2008 году квота на трудовых мигрантов в Москве была снижена с 750 тысяч человек в 2007 году до 300 тысяч, в 2010 году эта цифра упала до 200 тысяч. А на днях мэр Юрий Лужков объявил, что Москве нужно всего 100 тысяч «гастарбайтеров».
Так что, если бы пожелания исполнительной власти, являющиеся в сегодняшней России законом, исполнялись, Москва семимильными шагами двигалась бы к тому самому «русскому городу», о котором говорит в своем проекте Михаил Соломенцев. Но элементарный взгляд на улицу достаточен для того, чтобы убедиться: мигрантов в городе значительно больше, чем должно быть по пожеланиям мэра. Общее количество мигрантов в стране даже лояльно относящиеся к ним правозащитники оценивают в 5-7 миллионов, причем значительная часть этого количества приходится на Москву. Может быть, этим объясняется раздраженный тон, которым Лужков в последнее время говорит о мигрантах.
«Нужны 100 тысяч гастарбайтеров, которые получили бы возможность работать и зарабатывать, а не гастролировать в неправомерном режиме, - сказал градоначальник в интервью телеканалу «Россия». - У нас в два раза понизился бы уровень преступности, если бы мы отрегулировали вопрос мигрантов».
Насчет «вклада», который мигранты вносят в столичную преступность, существуют разные мнения, и оппоненты мэрии и полицейских властей не ограничиваются кругом правозащитников. Уже давно с завышенными оценками миграционной преступности борется глава ФМС Константин Ромодановский. В то самое время, когда Юрий Лужков делал выше процитированное заявление по телевизору, ответственный секретарь Общественно-консультативного совета при УФМС России по городу Москве Юрий Московский заявил, что иностранцы и лица без гражданства совершили в январе 2010 года 4900 преступлений - то есть всего 2 процента от общего количества совершенных в стране преступлений. Между тем иностранцы и люди без гражданства составляют 4 процента населения России. Выходит, средний «гастарбайтер» оказывается в два раза менее склонен к неладам с законом, чем средний россиянин.
Ситуация с экономическим воздействием, которое оказывают мигранты на Россию, тоже неоднозначна. «Не нужна нам тысяча рублей, которые платят гастарбайтеры за патент, позволяющий им бесконтрольно работать в Москве!» - восклицает мэр Лужков, с самого начала негативно относившийся к идее выдачи мигрантам платных патентов на работу. Тысяча рублей за право на 90 дней (три месяца) работы - деньги и в самом деле не ахти какие, город без этого дохода проживет. Но сможет ли функционировать экономика Москвы и Питера без дешевого труда мигрантов - большой вопрос.
И даже отправка за границу заработанных в России денег - далеко не такой однозначно негативный процесс, как его представляют популисты. Во-первых, слабо защищенные в правовом отношении мигранты обычно добывают деньги для переводов самым тяжелым, самым низкооплачиваемым и одновременно востребованным в нашей стране трудом. Во-вторых, денежные переводы мигрантов - капля в море по сравнению с финансовым потоками биржевых и небиржевых спекулянтов, перекидывающих свои деньги то в Россию, то вон из нее. По оценкам Юрия Московского, в 2009 году мигранты перевели из России от 6 до 15 миллиардов долларов. Между тем отток капитала в кризисный год составил не менее 130 миллиардов долларов. В-третьих, мигранты тоже покупают в Москве товары, и не только продовольственные, но и подарки жене и детям, множество других предметов, оказавшихся у них на родине в дефиците. Всего, по подсчетам Московского, мигранты приносят городу пользы на 7-8 рублей за каждый рубль, отправленный на родину.
Словом, ситуация с мигрантами противоречивая, и требует она долговременной продуманной политики, мощных кадров, смелых проектов. Политики на федеральном уровне пока нет, советские кадры рассыпаны и в значительной степени потеряны, а новые пока не востребованы. Советская система прописки и перемещения граждан по государственному плану позволяла решить ряд вопросов: отбор среди мигрантов лучших (как правило, в Москву направлялись люди с образованием), обучение русскому языку на родине, а не по приезде в Москву и т.д.
Теперь, в условиях достаточно развитого теневого рынка рабочей силы внутри СНГ и коллапса советской школы в мусульманских республиках бывшего СССР, нужны новые кадры и новые подходы. Сил одной только милиции для решения этой проблемы давно уже недостаточно, нужны специалисты со знанием языков СНГ и с навыками межкультурной коммуникации - подобные тем, что работают в Ведомстве по делам иностранцев ФРГ или во множестве ведомств по интеграции меньшинств во Франции. Но брать этот опыт мы почему-то не хотим, зато явно тянемся копировать самую спорную часть западной практики - законодательный запрет чадры в общественных местах, который в последние годы «пробивают» парламенты Франции и Бельгии.
Вот откуда «растут ноги» у Кодекса москвича и других спорных документов. Запрет чадры, кстати, в России может привести к сугубо негативным последствиям: для российских мусульман и их собратьев по вере из других бывших советских республик нехарактерно выпячивание религиозных символов. Люди в столице по неписаной московской традиции стараются вести себя в рамках «общегородской» модели поведения, и законодательные запреты способны вызвать только подзабытый советский синдром запретного плода. Вместо законодательных запретов неплохо бы прибавить хоть несколько школ с этнокультурным компонентом к уже имеющимся 38. Неплохо бы устроить тренинг для милиционеров по правильному обращению с мигрантами, снизить коррупцию.
Но все это - деньги, усилия и напряжение. Намного проще и нагляднее что-нибудь запретить и кого-нибудь уволить.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
