Проблема обучения детей с недостатками в умственном и физическом развитии остается актуальной для России на протяжении многих лет. Декларация ООН о защите прав инвалидов, принятая в 1975 году, была подписана Россией в 1991 году. Что изменилось у нас в системе специального образования с введением этого документа по сравнению с развитыми странами, в интервью РИА Новости рассказывает директор Института коррекционной педагогики РАО Николай Малофеев.
- Николай Николаевич, как развивалась наша система специального образования до начала 1990-х и ее правовая база?
- Как и сегодня, было восемь видов спецшкол для разных категорий детей с недостатками умственного и физического развития. Базовых нормативных документов было лишь два: закон о всеобуче и положение «О единой трудовой школе». В отличие от большинства стран Запада, закона о специальном образовании у нас не существовало – и нет его до сих пор. Первый подобный закон в 1817 году приняла Дания.
С момента введения в СССР всеобуча специальная школа строила работу в границах госпрограммы начальных классов. С переходом к обязательному семилетнему образованию появились разные виды специальных учебных заведений, стали разрабатываться новые методы и технологии обучения. На этапе политехнизации советской школы и специальная выделила большое число часов на уроки труда, допрофессиональной подготовки. Когда же общая школа стала «десятилеткой», наша пошла за ней.
Движение в фарватере массового образования имело плюсы и минусы. Плюс – возможность немалому числу наших детей получить качественное образование. Минус - перекос в обучении детей с недостатками интеллектуального развития в сторону ремесленной подготовки, отказ от педагогической помощи так называемым «необучаемым» и, конечно, институализация: долгое время считалось, что лучшее учебное заведение для нашего ребенка – это интернат. Впрочем, не станем судить тех, чьими стараниями система создавалась; среди наших предшественников – учителей и воспитателей спецшкол и детских садов, дефектологов-исследователей, ученых было немало удивительно светлых и талантливых людей.
Просто мир и представления о правах инвалидов изменились - сложившаяся практика перестала устраивать и родителей детей-инвалидов, и государство, и общество. «Прозрев» в начале 1990-х, у нас задумались: должен ли «нестандартный» ученик быть втиснут в «прокрустово ложе» государственного стандарта, или наоборот – стандарт должен учитывать индивидуальные особенности такого ребенка?
- Где же учились дети?
- Система спецобразования в СССР охватывала лишь треть нуждающихся. Из остальных кто-то обучался на дому, кто-то, попав в учреждение соцзащиты, не имел доступа к образованию, а большинство находилось в ситуации инклюзии – правда, тогда никто такого слова не знал. Не получая необходимой помощи, эти дети мучились в общеобразовательных школах. Нередко, если учитель попадался внимательный, и дома с ребенком материал повторяли, некоторым удавалось успешно закончить школу. Но чаще дети, оказавшись в ситуации этой вынужденной инклюзии, пополняли ряды второгодников, в общем потоке им было труднее освоить госпрограмму.
Но и в спецшколе многим было не проще. Регулярно пересматривавшаяся в сторону усложнения программа общеобразовательной школы становилась для наших учеников непреодолимым барьером. Система стала дифференцироваться по вертикали, открывались специальные детсады с задачей подготовки ребенка к школе, профессиональные учебные заведения готовили выпускника спецшколы к трудовой деятельности. Но обучение в спецшколе и так стоило в 2-3 раза дороже, а тут и сроки обучения почти удваивались…
По этим причинам многие страны в 1960-е годы, а в Англии раньше, в государственных образовательных учреждениях для детей с отклонениями в здоровье начали уходить от ценза, менять содержание образования.
- Что изменилось с принятием ООН в 1971 году Декларации прав умственно отсталых лиц и Декларации защиты прав инвалидов в 1975 году за рубежом и у нас?
- Началась переоценка прав инвалидов, изменилось понимание целей их образования. И произошло столкновение интересов: ребенок получил право учиться в общем потоке, но его обучение в спецучреждении обходилось казне много дороже. Вот здесь и пришла на помощь идея «включения», или инклюзии.
В одних государствах – скандинавских странах, США, Канаде, Германии, Англии – она успешно реализуется. Для других это достижимая цель в близком будущем. Для третьих – возможность не тратить деньги на качественное образование для инвалидов.
Для меня инклюзия не просто помещение такого ребенка в коллектив сверстников, а обязательство обеспечить ему достижение максимума развития в общем потоке.
В новом правовом поле заказчиком образования наряду с государством становятся родители этих детей. В последние 15 лет получили распространение службы ранней диагностики. Но пока в России таких центров только 500.
Задача специалиста – научить родителя обращаться с ребенком: разговаривать с ним, реагировать на поведение. И родитель должен иметь право контролировать процесс обучения и иметь полную информацию обо всех существующих методиках.
Материал подготовила Мария Салтыкова (ГУ-ВШЭ), специально для РИА Новости
