ВТБ готовится к годовому собранию акционеров. Его миноритарии, которые традиционно бурно заявляли о своем неодобрении действиями менеджмента банка и снижением цены его акций, создали консультационный совет (КС) и через своих представителей начали напрямую общаться с менеджментом.
Экс-генеральный директор МТС, ныне владелец собственной управляющей компании Euroatlantic Investments Василий Сидоров, который вложил в акции банка более 1 миллиона долларов, был приглашен около года назад к участию в КС. Он рассказал корреспонденту РИА Новости, насколько успешна работа этого совета и как он оценивает деятельность ВТБ. Беседовала Мария Князева
- Василий Васильевич, добрый день! ВТБ разместил свои акции на российских и лондонской биржах. Но контроль в банке по-прежнему принадлежит государству. Как вам кажется, банк, несмотря на такую расстановку сил, становится все более публичным, открытым?
- Все понимали на этапе IPO, что ВТБ по всем признакам остается госбанком. При этом, покупая акции, многие инвесторы исходили из того, что есть шанс, что он превратиться в настоящего мощного рыночного игрока, принимающего решения с соблюдением всех процедур риск-анализа.
На сегодняшний день ВТБ, с одной стороны, госбанк, в котором по определению, как в любой компании, которая контролируются государством, часть решений принимается из не вполне экономической логики. С другой стороны, Банк стал публичной компанией, с миноритариями, которые поверили в рыночную историю банка, поверили в то, что как публичная компания ВТБ будет готов подчинить себя дисциплине не только вертикали властной, но и рыночным приоритетам, ответственности и прозрачности в отношениях с миноритарными акционерами и будет эффективно балансировать между одним и другим. Утверждать, что этот баланс выстраивается, боюсь, пока невозможно.
- После кризиса есть шанс, что ВТБ "вырулит" на рельсы публичной компании?
- Конечно, кризис немного все поставил с ног на голову. В том плане, что без поддержки государства, без докапитализации, банк точно оказался бы в весьма затруднительном положении, мягко говоря.
Но возникает другой вопрос. Был ли кредитный портфель, с которым банк встретил кризис, сформирован исходя из соображений экономической эффективности, роста капитализации банка, рыночной дисциплины или он был создан исходя из иной логики? И оказался бы банк в таком положении на этапе кризиса, если его решения два-три года назад принимались бы исходя из экономической логики? Эти вопросы, вероятно, никогда не получат своих ответов.
Могу еще добавить, что миноритарные акционеры отнеслись с пониманием к докапитализации со стороны государства. Я считаю, что оценка, по которой она прошла, была вполне адекватной, и уже не суть важно, могло ли государство войти на 5-10% дороже.
- Вы часто ставите вопросы по конкретным сделкам на советах?
- Стараемся. Я, например, вынес на обсуждение совета три сделки, которые мне показались требующими пояснений со стороны руководства банка.
- Откуда тогда вы берете информацию?
- Очень часто – из прессы, от аналитиков, с которыми удается общаться. Иногда – от других миноритарных акционеров, не входящих в состав КС. Кстати, среди них очень много людей активных, думающих, следящих за событиями вокруг и внутри банка.
- Какие наиболее яркие вопросы, которые вы задавали менеджменту, вы можете вспомнить?
- Например, была сделка с кипрским банком (продажа в июне прошлого года Русского коммерческого банка Газпромбанку за финансовые инструменты на 3,5 миллиарда рублей - ред. – комментарий не совсем корректный. Речь шла о том, что ВТБ продал свой кипрский банк менеджменту за сумму меньшую, чем-то, что они впоследствии (в течение 8-12 месяцев) получили в виде дивидендов от того самого проданного им банка, то есть банк фактически был кому-то подарен), она нам показалась супер непрозрачной, необъяснимой и неподобающей для рыночного бизнеса. Непонятно, почему продали так дешево, зачем вообще было продавать. Ответов, устраивающих нас, мы так и не получили.
У меня был также вопрос по покупке "КС-Холдинга". У ВТБ есть свой страховой бизнес. Не понятно, как эта покупка укладывается в стратегию банка, экономическая выгода также не очевидна. Если есть свой бизнес, который ты растишь, зачем параллельно растить конкурента на свои же деньги? Я не говорю, что нет обоснования, может, оно есть, просто я его не уловил, а пояснять никто ничего не захотел.
- А вообще получали ли вы ответы, которые бы вас устраивали?
- Хороший вопрос... пока, насколько я помню, нет. Но, у нас не самоцель персонифицировать проблему, нам важно быть уверенными в том, что решения менеджмента совпадают с интересами всех акционеров.
- Я смотрю повестку дня одного из собраний консультационного совета. И там есть такой интересный вопрос - "О фонде помощи ветеранам". Что это?
- Эта тема, конечно, очень правильная. Думаю, что ее руководство банка решило бы и без участия КС. Проблема в том, что подчас появляются вопросы, которые не являются главными. Подобные вопросы отнимают время от более существенных вещей.
- А как вы оцениваете размер вознаграждения менеджменту ВТБ за прошлый год?
- Когда управленцы банка предлагают премиальный фонд, сопоставимый с дивидендами, нам это кажется одиозным, особенно на фоне убытков (по МСФО - ред.). Кроме этого, это противоречит и мировой практике работы проблемных банков Европы, США в кризисный период.
ВТБ - банк убыточный, банк проблемный, государству пришлось заносить туда дополнительные средства налогоплательщиков, но при этом на дивидендах решили сэкономить, а с менеджментом рассчитаться по-полной. Мы не понимаем этого.
Поэтому у нас возник логичный вопрос, почему вознаграждения правлению и набсовету за 2009 год - 3,2 миллиарда рублей притом, что это примерно 100 человек, а дивиденды всем акционерам - всего 6,1 миллиарда рублей? Почему эти цифры одного порядка? Опять же пока ответ нами не получен.
- Менеджмент банка прислушивается к вашему мнению?
- Мы, конечно же, не можем подменять собой менеджмент. Мы можем лишь заострить внимание руководства банка на наиболее важных, с точки зрения миноритарных акционеров, вопросах. Для нас очень важны вопросы дальнейшего формирования кредитного портфеля банка и правильных залогов, их агрессивного дисконтирования. Мы хотим быть уверены в том, что ВТБ как банк, отвечающий перед государством, акционерами и налогоплательщиками в структурировании своих сделок он по-настоящему и по-хорошему перестраховывается в разы.
Поэтому наиболее крупные проекты должны быть предметом обсуждения, в частности - кредитование девелоперов, страховых компаний и многие другие.
- Тогда в чем цель работы совета?
- Я понимаю, мы скорее раздражаем менеджмент своими вопросами, чем радуем его. Но мы должны этим заниматься. Если государство на этапе IPO решило сделать из ВТБ рыночный институт, то этому решению надо следовать - надо балансировать между интересами государства и интересами людей и компаний, которые вложились в этот банк.
Надо, чтобы ВТБ наращивал качественные активы, становился по-настоящему прибыльным, сидел на здоровом портфеле кредитов, не брал непонятного обеспечения, ничего не стоящих пакетов акций, не терял деньги на непонятных сделках, и чтобы менеджмент банка был мотивирован именно на такой результат. И чтобы, в конце-концов, вознаграждение миноритариям в виде дивидендов плюс роста капитализации банка были соизмеримы с тем, что получает менеджмент.
- Размер дивидендов - 25,5% от чистой прибыли или 0,05 копейки на акцию - какова Ваша оценка этой суммы?
- Это нормальная цифра в принципе, она соизмерима с тем, что платят другие публичные российские компании. 10% было бы слишком мало, а 25-30-40% - это нормальной процент. Другой вопрос: как оно соотносится с другими выплатами, в частности, с размером премиального фонда.
- Новый финансовый директор ВТБ Герберт Моос уже встречался с вами. Что скажете?
- У нас с ним была, насколько я помню, одна встреча. Надеемся, что он будет уделять больше внимания общению с нами, так как он, судя по всему, очень занятый человек. Но нас в первую очередь интересуют конкретные ответы, по существу, и в принципе не важно, от кого из менеджмента банка мы их получаем. Политкорректные же ответы может давать любой человек, даже если он и не финдиректор.
- Когда-то давно поднималась тема введения в наблюдательный совет ВТБ независимого директора от миноритариев. Сейчас она уже не актуальна?
- Тема избрания по-настоящему независимого директора остается. Насколько хватит наших акций с учетом процедур голосования - я не знаю, думаю, не хватит, так как теперь необходимые 2-3% голосов, который должен иметь независимый директор, составляют почти треть о того, что находится не в собственности государства. Иными словами, кандидатура «независимого» директора может появиться только при условии акцепта на его кандидатуру со стороны государства. При этом мы начали общение с членами совета Наблюдательного совета ВТБ, они приходили к нам на совет, мы договорились, что через них будем доносить набсовету информацию от миноритариев. Но конкретики пока нет.
- А почему вы не ставили вопрос о введении своего независимого директора до размытия государством доли миноритариев?
- У нас были другие цели: наладить механизм общения в рамках консультационного совета, формализовать его. Мы до того времени не были до конца сформировавшимся, сплоченным органом.
- Лично Вы после IPO акции ВТБ не продавали?
- Нет, ни одной.
- Цель в 15 копеек по цене акции через три года устраивает миноритариев?
- Если брать от сегодняшнего момента, то это удвоение цены бумаги за три года. То есть примерно по 27% в год, что, конечно, вполне неплохо. Это хороший возврат на вложенные по текущей цене акций средства.
Но, что это означает для людей, купивших акции во время IPO? То, что мы через три года придем к стоимости банка примерно на уровне IPO. У нас первичное размещение было в 2007 году, а к 2013 году заявлена цель в 15 копеек. То есть за шесть лет целевая доходность у нас - ноль процентов. А с учетом стоимости денег, инфляции получается минус, примерно, 40% наших вложенных средств. И это только очень грубый подсчет - среднегодовая инфляция, умноженная на шесть лет.
Фактически стратегия фиксирует то, что цель - чтобы примерно половина вложений миноритарных акционеров, поверивших в историю банка на этапе IPO, угорели за эти шесть лет, и это максимум того, на что мы можем рассчитывать. Это и есть ответ на вопрос - удовлетворяет нас это или нет? Конечно, нет.
Но можно рассуждать и по-другому: могло бы быть хуже. По состоянию на полтора года назад мы были в зоне 80%-ных убытков. А от сегодняшнего дня - получить 25% прироста стоимости в годовом исчислении - это вполне позитивно. Правда, речь все равно идет о компенсации убытков, а не о зарабатывании прибыли.
- Вопрос обратного выкупа акций еще может быть поднят миноритариями или он никому не интересен больше?
- Мы его ставили не один раз, и будем продолжать ставить.
А бай-бэк по цене размещения был бы очень правильным - государство может делать все, что угодно с этим банком, кого угодно кредитовать исходя из каких-угодно приоритетов, и все бы вошло в гармонию. Государство не позволит этому банку рухнуть, при этом уйдут ограничители, связанные с публичностью бизнеса. И государству хорошо, и миноритариям, и менеджменту - мы не будем беспокоить его. Это было бы очень хорошим выходом.
- А кто не готов на бай-бэк?
- Государство.
- Почему?
- Это вопрос не ко мне. Я думаю, что менеджменту банка, в принципе, тоже дискомфортно - они сделали ставку на публичность. И я думаю, что для них факт публичности банка является неплохим аргументом против действий, которые они считают противоречащими интересам коммерческого, публичного банковского бизнеса, но которые предлагаются с чьей-то стороны. Мы все понимаем, что реальной властной вертикалью для банка является государственная вертикаль, а не интересы миноритариев. Поэтому, наверное, действительно лучше распутать этот узел и отправить нас домой «по цене входа».
- Вы бы отправились домой?
- Я бы - да. Если бы нам предложили бай-бэк по цене размещения, я думаю, что никто бы не думал и двух минут, перед тем, как сказать "да".
- А вы не докупали акции ВТБ, когда они были очень дешевыми?
- Нет, что было неправильно. А вообще усредняться - это очень правильная практика. Я усреднялся по другим позициям. Но по ВТБ вообще не было уверенности на каком-то этапе, что банк выстоит. Но, слава Богу, все нормально, государство помогло, и рыночная конъюнктура тоже несколько изменилась.
- Вы сами управляете своим портфелем?
- Какой-то частью сам, а какой-то - профессиональные управляющие. У меня есть инвестиции в хедж-фонды, остался небольшой пакет акций МТС, есть акции нефтяных компаний, но не "Роснефти". Я продолжаю верить в телекоммуникации, в том числе в их следующую волну - широкополосный доступ.
- Во время кризиса Вам удалось заработать на портфеле? Усредняться, покупать, продавать бумаги и выйти в прибыль?
- Где-то удалось заработать, но в итоге заработок оказался меньше потерь, в плюс я пока не вышел.
- Что бы Вы посоветовали гражданам? Как сейчас управлять своими деньгами?
- Я не претендую на то, что я грамотный инвестор. Я куда более грамотный управленец прямых инвестиций, чем портфельных.
Но стандартных рекомендаций несколько. Понятно, что нельзя держать все яйца в одной корзине - надо диверсифицировать вложения и по регионам, и по отраслям, и по инструментам. Нужно иметь и облигации и, в большей степени, акции. И точно иметь не только Россию в портфеле, но и Азию, и Латинскую Америку. В кризис это точно работает - ты сокращаешь потери при разнообразии инструментов.
В акциях вы можете нести очень серьезные потери в средне- и краткосрочной перспективе, а в долгосрочной, если есть уверенность, что выбран правильный бизнес, то будет прибыль.
И, конечно, не стоит смотреть каждый день на экран, не следить ежеминутно за портфелем - надо беречь свои нервы, если, конечно, они не железные.
А лучше - отдать средства в управление проверенным профессионалам.
- А в акции ВТБ посоветовали бы сейчас вкладывать?
- Ответ на этот вопрос вытекает из нашей предыдущей беседы - у банка есть два пути: либо банк является инструментом госрешений, либо он движется в сторону рыночного института, ориентированного на экономическую выгоду, на рост стоимости бизнеса. Если он движется во вторую сторону - можно вкладывать.
- При текущей экономической ситуации есть шанс у ВТБ стать рыночным институтом? Кто тогда будет кредитовать "Автоваз" и подобные компании? Или есть вариант пограничный?
- Все, что связано с государственно-обусловленными программами, при условии, что государство стоит «за спиной» в форме докапитализации, госгарантий, то кредитование градообразующих и важных для экономики и социальной сферы предприятий должно быть. Вопрос стоит о том, чтобы участие в коммерческих сделках, где у банка есть выбор - делать их или не делать, четко определялось исключительно мотивами экономической выгоды.
- Как в таких условиях вы оцениваете работу менеджмента банка?
- Не могу оценивать работу менеджмента банка. Там представлены серьезные, высококвалифицированные, известные люди. Вопрос в том, как государство вместе с менеджментом работает, какую позицию, какой путь выбирает. А это вопрос не конкретного менеджера или даже не коллектива менеджеров. Это вопрос создания правильных условий для работы банка, в которых есть баланс между действительно государственными и коммерческими целями.
