Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости.
К празднику со слезами на глазах в эту юбилейную годовщину — 65-летия победы Советского Союза над гитлеровской Германией — добавляется еще одно, усилившееся в последнее время горькое чувство проигранной победы. Горстке доживших до торжества фронтовиков отвоевывают у бюрократии квартиры, а в проигравшей войну Германии создаются общества, помогающие нашим ветеранам. По ТВ показывают интервью с литовским участником войны, который боится надевать 9 мая заслуженные в боях ордена, потому что его однажды за эти самые награды избили.
Германия объединилась, Советский Союз распался. А попытавшись уравнять сталинизм и фашизм, заодно стерли разницу между справедливой и несправедливой войной, между защитниками и оккупантами. В итоге, несмотря на всю торжественную риторику государства, никуда не деться от мыслей, что Россия, не в первый раз выиграв войну, проиграла мир.
Как быть театрам, которые бы хотели откликнуться на это событие истории? На какой драматургии, литературе остановиться, если последним словом об этом испытании человечества у нас стали произведения Виктора Астафьева, Василя Быкова, Светланы Алексиевич, пьесы Алексея Дударева? Конечно, кто-то может сказать, что «Голая пионерка» Михаила Кононова — новое слово о войне, но это будет сильным преувеличением. В этом романе много литературы и мало правды, а главное, писатель прицельно стреляет по развенчанию мифа женщины — благородной воительницы.
Пишется скрытая пародия и на «Зори здесь тихие», и на роман «У войны не женское лицо». Осуществляется ревизия героизма. Утверждается патология, аномалия. Неслучайно «Современник», на малой сцене которого поставлен Кириллом Серебренниковым спектакль по этому роману, предпочитал не включать в репертуар эту постановку ближе к 9 мая, тем самым вольно или невольно отделяя «Голую пионерку» от спектакля, действительно посвященного войне.
На этот раз Кирилл Серебренников на основной сцене МХТ им. А.П. Чехова воплощает свою идею проекта — «симфонического перформанса», посвященного 65-летию со дня окончания Второй мировой войны. Для этого дня памяти (3, 4 мая) был специально создан композитором Алексеем Сюмаком «Requiem», а участие в самом проекте приняли звезды: известная немецкая актриса Ханна Шигулла, не менее популярный и любимый в России польский актер Даниэль Ольбрыхский, директор Комеди Франсез, актриса Мюриэль Майетт, израильский актер Яков Альперин, японский хореограф Мин Танака, и наши уважаемые артисты Алла Демидова и сам Олег Табаков.
Этот состав говорит сам за себя. Кто-то читал отрывки из литературы о войне, кто-то делился своими личными воспоминаниями о том времени. Состав же стран-участниц этого проекта, скорей всего, намеренно не соответствовал итогам Второй мировой. И победителей, и побежденных объединяет то, что они жертвы войны, об этом, вероятно, хотел сказать Кирилл Серебренников.
Этот пацифистский пафос сегодня оказывается, быть может, единственной честной интонацией молодого поколения по отношению ко Второй мировой войне. Однако миром не все прощено и не все забыто. К примеру, Израиль не прекращает по сию пору поиск нацистских преступников и доводит дело до суда. Так что с пацифизмом пока повременим. Виновные остаются, потому что одни осознанно убивали, а другие безвинно погибали. И как бы мы сегодня кого-то ни прощали, все равно для воевавших людей эта разница будет существовать, пока они живы.
Полбуханки хлеба, которую мальчиком Олег Табаков отдал пленному немцу, потому что велела бабушка, — знак особой человечности народа. Но кто сегодня, когда войны нет, готов отдать проигравшему, униженному эквивалент этой буханки?
МХТ отметил День Победы как день мирового траура и скорби. Другие театры, как например, Театр Российской Армии, предпочли намеренно камерную и тихую интонацию. Борис Морозов поставил на малой сцене спектакль по пьесе классика советской драматургии Виктора Розова «Вечно живые». И надо сказать, что эта пьеса не потеряла своей актуальности, в том числе и потому, что режиссер смог обнаружить в ней современные смыслы. В частности, возвращение героев с фронтов в мир после окончания войны ближе к финалу пьесы полно новой тревоги, предчувствия новых разочарований и теперь уже другой войны не на передовой, а в миру, среди своих сограждан.
В этом спектакле, который, увы, проигрывает и в сценографическом оформлении, и в театральном костюме, не помогая стилю, а убивая таковой, между тем, есть немало пронзительных сцен, окрашенных сердечно, благодаря тихому и сосредоточенному вчитыванию режиссера и актеров в текст.
Морозов ставит пьесу о простой, обыкновенной семье, которых было миллионы. И в каждой, где сын уходил на фронт, его провожали отец, мать, сестра, бабушка, собирающая вещевой мешок, дающая на счастье что-то заветное, родное, а бабушка у Бородиных (Мария Скуратова) — пуговицу от кофты. Так провожают и сына врача Федора Бородина (Валерий Абрамов). Борис (Константин Днепровский) не стал ждать брони, а записался добровольцем. Вот круглый стол, за которым всегда собиралась семья, и у каждого было свое место. Теперь стул сына Бориса будет пустовать, но все будут ждать и надеяться, ждать и надеяться. И Бородины провожают своего сына, стесняясь напоследок сказать самое главное - а что есть это главное, когда твой ребенок уходит в страшную мясорубку и, быть может, навсегда? Эта сцена в спектакле сыграна обыденно, просто, и вместе с тем с какой-то особой нежной деликатностью, которая сразу делает этих персонажей родными тебе людьми.
Антиподом Борису в пьесе выведен Марк, племянник Бородина - старшего. Это он не пойдет на фронт, оправдывая себя тем, что он музыкант, художник. Свою демагогию он мастерски развернет перед Вероникой, обманет ее и женит на себе. С появлением на сцене этого персонажа (Николай Лазарев) станет ясно, что и тогда, и сейчас он проходит, этот очевидный водораздел, между теми, кто считает себя творцами, и теми, кто ими по-настоящему является. Одни будут жить за чужой счет, как Марк, а другие оплачивать собой свои и чужие счета – и не вернувшийся с войны Борис, и вернувшийся с нее Владимир (Юрий Сазонов). Одни, как Вероника (Татьяна Морозова), будут казнить себя всю жизнь, что оступились, предали любимого, и утешаться тем, что надо жить для всеобщего блага. Другие - те, кто в войну (или в мирное время) будут думать только о собственном благе, и мерить достижения жизни паюсной икоркой и шампанским, как Монастырская (Анастасия Бусыгина), Нюра хлеборезка (Елена Ансимова), или импресарио военного времени Николай Чернов (Константин Денискин).
Это столкновение грубого материализма и возвышенного идеализма, которое проходит по судьбам розовских героев, не есть только плод литературной фантазии драматурга. И доказательством тому может служить одно личное воспоминание. При обсуждении этой пьесы на семинаре по критике, когда я была еще студенткой, присутствовал Павел Александрович Марков — выдающийся критик, работавший с Немировичем-Данченко и Станиславским. Ему было с кем сравнивать Розова. И когда мы, желторотые и наглые, стали критиковать эту пьесу за мелодраматизм, за разделение на хороших и плохих, он тихо сказал: «Но так было».
Остается надеяться, что идеализм не вымрет, и так будет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
