Ольга Гришина
Патриотизм и желание стать "настоящим мужчиной" еще в 1939 году привели Дмитрия Суворова в военкомат. Сразу после школы ему не удалось пройти медкомиссию, поэтому в начале войны ветеран защищал родную столицу как мог: рыл противотанковые ограждения на подступах к Москве и эвакуировал раненых. Лишь в 1942-м он попал на передовую. В районе Ржева "бить фрицев" пришлось недолго. После серьезного ранения рядового артиллериста демобилизовали. В военной Москве, рассказывает фронтовик, были и мгновения радости: Дмитрий Сергеевич женился и нашел свое призвание на всю оставшуюся жизнь.
Безысходность
В день, когда началась война, Дмитрий Суворов готовился к своему последнему экзамену в Московский юридический институт. Речь Молотова, которую они с отцом случайно услышали по радио, ветеран и сегодня помнит наизусть.
"Молотов от волнения заикался. Это произвело на меня еще большее впечатление. Я слушал с сильной дрожью", - рассказывает ветеран.
Первые мрачные мысли - не закончить учебу, первые военные песни - "Слушай, товарищ, война началась", первые неутешительные сводки с фронтов – войска тяжело отступают.
Через неделю Суворова послали бригадиром на строительство авиационного завода в районе станции метро Семеновская. На месте кладбища студенты рыли котлован под фундамент.
"Было ощущение, что жизнь кончилась. Из земли торчали кости, которые девочки заливали хлорной известью, и кроме работы не было ничего", - рассказывает Суворов.
Жуткие образы войны, вспоминает ветеран, нарастали снежным комом. Эшелоны раненых – осунувшихся, с зеленоватыми лицами - по дороге в район Угры, куда студентов вместе с бригадой рабочих послали рыть противотанковый ров для защиты Москвы. Фашистская свастика над головой. По словам ветерана, во время работы периодически появлялись немецкие самолеты, и снизу можно было рассмотреть, как на борту кто-то фотографирует все, что происходит.
Кровавые мозоли
"Немцы сбросили десант и отрубили нам выход н запад. В Москву мы возвращались пешком через Спас-Деменск. У меня плоскостопие, поэтому я практически сразу натер ноги до крови и следующие три дня шел босиком", - уточняет Суворов.
В августе немцы начали бомбить Москву. Город был на осадном положении. Когда объявляли тревогу, Дмитрий Суворов вместе с семьей спускался в метро. По словам ветерана, отсиживаться в бомбоубежище, когда враг уничтожал родной город, было обиднее всего. Еще в 1939 году Дмитрия Сергеевича из-за плоскостопия зачислили в запас второй категории. Долгожданную повестку принесли 3 августа.
"Меня определили в 15-й запасной артиллерийский полк. Он базировался в Коломне за 120 километров от Москвы. Фактически это было училище, где я прослужил три месяца", - рассказывает ветеран.
На передовой
В начале 1942 года немцам удалось прорвать оборону на подступах к Москве в районе Подольска. Курсантов местного училища бросили на защиту рубежей.
"Молодые парни - кто сразу после школы, кто с первого курса - все погибли. Мы эвакуировали училище в Среднюю Азию", - вспоминает Суворов.
Через несколько месяцев Суворова направили рядовым на фронт. Дорога в район Ржева проходила через Москву. Чтобы перед "настоящей войной" увидеть родителей, Дмитрий Сергеевич самовольно сбежал в город.
"Это мальчишество было, конечно. Я пару часов пробыл дома и со спокойной душой вернулся к своему эшелону", - смеется ветеран и добавляется, что его даже "хватиться не успели".
Веселье в дороге сменилось томительным ожиданием боя на передовой. Продвигаться к линии фронта по двадцать километров в день приходилось по болотистой местности. Лошади тащили орудия, вещмешки солдаты пристраивали на пушки и прицепы.
"Помню чертовскую усталость и голод. На привале мы выкапывали прошлогоднюю картошку из земли и на саперных лопатках пекли оладьи. Когда они остывали, то превращались в серый крахмал", - поясняет Суворов.
На пути попадались сгоревшие дотла безлюдные деревни. Однажды, правда, улыбается ветеран, солдатам повезло.
"Из какого-то села только немцев вывели. Там горел склад с продуктами. И вот ребята принесли разогретые банки с тушенкой. Такое вкусное мясо я, как мне казалось тогда, никогда еще не ел", - рассказывает фронтовик.
Если на пути попадалась река, пушки весом несколько сотен килограммов солдаты переносили на себе. По воспоминаниям ветерана, через пару недель дивизия добралась до линии фронта. Артиллерийские расчеты на передовой находились впереди пехоты. Вырыв укрытие для противотанковой пушки, рядовые не покидали своего огневого рубежа.
Первый бой Суворов помнит до мельчайших подробностей.
"Стрельба началась рано утром. Из укрытия голову поднять нельзя было, сплошной град. Наш командный состав был в маскировочных рубахах с коричневыми пятнами. На желтом поле среди ржи их немец хорошо видел и многих пострелял", - разводит руками ветеран и добавляет, что солдаты в его роте были "зеленые", необстрелянные.
Из-за несогласованности действий командиров для многих первый бой стал последним. Но даже когда снаряд уничтожил фронтовых товарищей из соседнего артиллерийского расчета, чувства страха, вспоминает ветеран, не было.
"Уверенность была, что тебя-то точно не убьют. Может, потому что молоды мы были, мне тогда только исполнилось 20 лет", - говорит он.
Приманка для врага
Меняя точки дислокации под Ржевом, рядовые считали, что выдвигаются в сторону Минска. По словам Суворова, только после войны выяснилось, что его полк был своеобразной приманкой для врага и оттягивал на себя силы немцев, которые в ту пору пробивались к Сталинграду.
На передовой приходилось сталкиваться и с "обидными выходками немцев", которые ради шутки вставляли убитым русским бойцам ложки в руки, и с "толстокожестью" наших солдат.
"Помню, сделали привал на поляне, где не было ни деревца. Нужно было перекусить. Один из наших повернул труп немца на бок и сел на него, как на пенек", - пожимает плечами ветеран.
Однажды ночью во время очередного перехода пушка Суворова задним колесом зацепила противотанковую мину, та взорвалась. Один из осколков попал рядовому в ногу. Только утром Дмитрий Сергеевич пришел в себя и позвал на помощь.
"Я только крикнул - и подбежал санитар с упряжкой собак, которые везли за собой низкие носилки на широких колесах", - поясняет ветеран.
Пролежав в госпитале несколько месяцев, рядовой Суворов со второй группой инвалидности был демобилизован в тыл. На костылях и с чувством глубокой досады он вернулся в Москву.
"Мы все тогда были высокими патриотами, и хотелось, конечно, побить «фрица» как следует. Когда меня ранили, на фронт призвали моего младшего брата. Он шел, как тогда говорили, вместо брата. Васька удачливее меня оказался. На «катюшах» он провоевал до самой победы", - рассказывает фронтовик.
Отцовский пиджак и белое платье
Летом 1943-го года, вернувшись из госпиталя, Дмитрий Сергеевич начал готовиться к экзаменам в университет. Как инвалиду войны ему выдали талоны в столовую на усиленное добавочное питание.
"УДП мы расшифровывали как «умрем днем позже». В лучшем случае там давали суп из крапивы, заправленный каким-то машинным маслом", - смеется он.
По словам ветерана, война в корне изменила его дальнейшую жизнь, повлияв на выбор профессии. У с детства мечтавшего о журналистике Суворова появилась возможность поступить в полиграфический институт, привезенный к тому моменту из эвакуации.
"У нас на курсе было всего семь парней. Все вернулись после ранения. Если бы не война, кто знает, как сложилась бы моя судьба", - рассказывает Суворов.
По словам ветерана, война пощадила и самое светлое чувство в его жизни. Любовь к однокласснице Наташе, которую Дмитрий Сергеевич держал в себе с восьмого класса, перед самой Победой обернулась свадьбой. Скромную церемонию с белым платьем для невесты и отцовским пиджаком для жениха сыграли через пару месяцев после возвращения Наташи из эвакуации.
"Я демобилизовался в одной гимнастерке. Карточки у нас были. Как инвалиду войны удалось получить колбасу, суфле из искусственного молока. Пирожное делали из свеклы", - улыбается ветеран.
Временами Дмитрий Суворов перелистывает сохранившиеся записи в полевой тетради, сделанные еще в госпитале. Наизусть цитирует строки из поэмы "Война и мы", которую сам написал по дороге на работу в Совинформбюро, где Дмитрий Сергеевич был начальником отдела печати. Рядом с военными карточками в потрепанном альбоме ветерана хранятся и современные фотографии из Ржева. Чтобы отдать дань уважения погибшим друзьям, через 30 лет после кровавых сражений он вместе с женой проехался по боевым местам, нашел точку, где когда-то в укрытии стояла его пушка и воронку от того самого снаряда.
