«Спасибо ювенальной юстиции за наше счастливое детство», – таков, по идее, должен быть главный лозунг физкультурных парадов торжествующего юношества. И у нас, и по всему миру. Да что-то не получается.
Чтобы сразу было понятно, ювенальная юстиция – это «правосудие по делам несовершеннолетних, включающее в себя особый порядок судопроизводства, отдельную систему судов для несовершеннолетних, а также совокупность идей, концепций социальной защиты и реабилитации несовершеннолетних правонарушителей». Хорошо звучит, солидно. Но определение – не совсем полное. По сути дела, это свод законов и правил, помогающих защищать а) детей от взрослых; б) взрослых от детей.
К пункту «б» – несовершеннолетним преступникам и нарушителям – мы еще вернемся. Но пока разберемся с пунктом «а». Как ни парадоксально, защита детей от их родителей, в основном, заключается в том, что у родителей этих самых детей изымают. Якобы ради их блага мальчиков и девочек отправляют в «социальные учреждения», в приюты, а потом норовят передать на воспитание в другие семьи.
История в семье Рантала в Финляндии, когда мальчика отобрали у матери и отправили в приют за то, что мама его шлепнула – вот типичный пример ювенальной юстиции в действии. Потом, правда, появились сведения, что дело не в шлепке. Дескать, дома у ребенка сложились «неидеальные условия». Так дипломатично выразился наш уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов, который, как deus ex machina, примчался на помощь (у мальчика было российское гражданство).
Вот тут-то и заключается главная закавыка. До какой степени «неидеальной» должна быть домашняя обстановка? Где та грань, тот градус неблагополучия, при котором ребенка лучше и правильнее отобрать у родителей, а то и лишить их материнских или отцовских прав? И кто будет определять эти критерии - сегодня рано, а завтра уже поздно?
Для России все эти вопросы по-прежнему актуальны. Потому что у нас еще нет цельной системы ювенальной юстиции. Есть только отдельные элементы. И глубоко эшелонированная оборона противников этого юридического нововведения.
Их главный аргумент: правоприменители, то есть исполнители, социальные работники, думают о чем и ком угодно, но только не о детях, которым приносят только горе и слезы. При этом приводятся многочисленные примеры из западноевропейской практики, рассказываются страшные истории на грани триллера, по сравнению с которыми случай в семье Рантала покажется светлой рождественской сказкой. Главное же зло, на взгляд противников, всесилие и всевластие социальных работников и социальных служб вроде немецкой Югендамт, которой якобы даже полиция боится и которая может по каждому пустяку приказать практически похитить детей из любой семьи.
Вполне возможно, как во всякой полемике, тут могут быть сильные преувеличения. Но ту же Германию, например, невозможно назвать тоталитарным государством, там есть суды, если правозащитные организации, они разберутся. Вернемся к нашим проблемам.
В России пока нет всемогущих социальных спецслужб - иначе их не назвать, которые могли бы изымать детей у родителей против их воли. Однако уже звучат тревожные сигналы.
Взять хотя бы эпопею с матерью-одиночкой из Воронежа Людмилой Бугановой. Она инвалид труда, живет бедно, на жалкую пенсию и на пособие по уходу ребенку. Собирает пустые бутылки по свалкам вместе с маленькой дочкой, которую просто не с кем оставить. Живут они не просто в «неидеальных», а решительно антисанитарных условиях. Поэтому суд постановил ограничить женщину в родительских правах, а ребенка - отдать органам опеки и попечительства. А потом, скорее всего, в детский дом. Или в лучшем случае - в чужую семью, которую еще надо будет найти.
Но девочка очень привязана к матери, да и та - вовсе не алкоголичка, не бомжиха, не бродяжничает и не попрошайничает. Мало того, если бы у Бугановой отобрали дочку, она бы лишилась детского пособия. Несчастную женщину обрекали на кромешную нищету. Типичный образец вопиющего чиновничьего бездушия.
Дело получило громкий резонанс, на помощь примчался все тот же Павел Астахов, история двигается в сторону хеппи-энда. Но нельзя же всякий раз рассчитывать на чудесное явление уполномоченного! Да и в данном случае, если бы воронежские журналисты не подняли шум, произошла бы драма. А кто знает, сколько таких невидимых миру, не замеченных драм развиваются по всей России...
В самом учреждении ювенальной юстиции, как особой «ветви» правосудия, есть положительная сторона. Масштабы насилия над детьми в нашей стране зашкаливают все разумные пределы. По официальным данным, ему подвергаются до 40 процентов всех несовершеннолетних. Счет идет на миллионы исковерканных детских душ, да и не только душ. Это ужасно, с этим надо что-то делать. Как и с бесконечными сиротами, беспризорниками.
Да как-то раньше, без всех этих новшеств с премудрыми латинскими названиями, суды лишали родительских прав матерей, потерявших человеческий облик. Но, наверное, столь грубый, топорный подход недопустим в историях вроде казуса Бугановой. Материнство и детство - тонкая материя, нужна предельная деликатность и индивидуальный подход.
Есть опасность, что мы в очередной раз можем перенять европейский опыт и передать в руки социальных работников слишком много полномочий, которыми так легко злоупотребить. Например, для того, чтобы объявить семью неблагополучной, детей отдать, мать привлечь к административной ответственности и отобрать квартиру. Подобные случаи уже были.
Когда мы имеем дело с детьми, категоричность совершенно неуместна. Как и в подходах к наказанию несовершеннолетних преступников. Но тут - другая сторона медали. На Западе набирает силу тенденция к гуманизации. Но вот одна конкретная история.
В Великобритании два 10-летних мальчика убили 2-летнего и получили по 17 лет тюрьмы (там уголовная ответственность наступает как раз с 10 лет). И вот недавно вышли на свободу двое закоренелых убийц. В самом расцвете сил - 27 лет. И один из них тут же попался и загремел обратно за решетку. Возникла коллизия. Родственники убитого мальчика полны возмущения, так как считают, что наказание был чрезмерно мягким. А Евросоюз требует от британских властей смягчить наказания подросткам и повысить возраст уголовной ответственности.
И как тут быть? Однозначного ответа на этот вопрос не существует в природе.
В России, кстати, закон значительно мягче британского: несовершеннолетние больше 10 лет получить не могут. И все специалисты в один голос утверждают, что дети, лишенные семьи, скорее склонны к правонарушениям.
Если у нас введут ювенальную юстицию в полном объеме, по всем европейским стандартам, как бы так не случилось, что, выйдя на волю, повзрослевшие нарушители не начали мстить социальным работникам, которые ранее отняли их у родителей.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
