Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
На эти дни приходятся две самые главные юбилейные даты из биографии Михаила Горбачева. 11 марта 1985 года его избрали генеральным секретарем ЦК КПСС, а 15 марта 1990 года -- президентом СССР. За пять лет и четыре дня Михаил Сергеевич сумел потрясти не только свою страну, но и весь мир.
25 лет назад занялась заря перестройки, но тогда этого никто не заметил. Даже слова такого не было, оно появилось позже, как антоним понятию «эпоха застоя». Единственное, чем выделялся новый партийный лидер, так это возрастом. После болезненных старцев, правивших Союзом, «не приходя в сознание», к рулю встал относительной молодой 54-летний политик. Что само по себе внушало надежды хотя бы на некоторое обновление.
Зато 20 лет назад ветры перемен уже дули во всю силу, но продвинутым гражданам этого было недостаточно, им хотелось дальше, дальше, дальше. Собственно, так и называлась пьеса модного перестроечного драматурга Михаила Шатрова. Государство и общество переменились до неузнаваемости. О чем свидетельствуют разительные трансформации избирательных процедур.
В марте 85-го за нового генсека единогласно проголосовали и члены политбюро ЦК КПСС, и делегаты Пленума. Для многих из последних, особенно для посланцев с мест, фигура Горбачева могла стать неожиданной, но свое мнение они держали при себе, не задавали вопросов и только дружно аплодировали.
В марте 90-го кандидатура первого носителя непривычного титула была тоже безальтернативной и ни для кого не стала неожиданной. Голосовали за него не за закрытыми дверями Пленума, а в прямом эфире, на глазах у многомиллионной аудитории, внимательно следившей за ходом внеочередного Съезда народных депутатов СССР.
Во всем этом уже было нечто парламентское. Депутаты открыто высказывали свое мнение, в том числе и весьма нелицеприятное – привыкли и не боялись. Задавали вредные вопросы. И выбрали президента Горбачева совсем не единогласно. Против него было подано целых 495 голосов, за – 1329 , то есть 59,2% от общего числа народных депутатов СССР. Бывает, что президенты России получают побольше. Правда, на всенародных выборах.
Мог ли на них пойти Горбачев? Это вопрос из области так называемой альтернативной истории. Он просто не считал нужным. Хотя, если поспекулировать, можно прийти к выводу, что весной 1990 года у него еще сохранялись неплохие шансы на успех, причем не только в России.
Отношения Михаила Сергеевича с электоратом складывались сложно и противоречиво. Он очень быстро добился популярности у интеллигенции, и за пять лет не успел ее утратить. Главную роль тут сыграла гласность. Широким массам это тоже, в общем, нравилось. Кто же не любит, когда активно критикуют и наказывают начальников?
Но были у народа и свои счеты к партийному реформатору. Для большой части советских людей перестройка началась с указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1985 года «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения».
Неправильно было бы думать, что «весь народ» встретил это шаг сугубо негативно. Женщины, например, одобряли. Но у нас умеют любую, даже разумную инициативу довести до абсурда вроде лицемерных «безалкогольных свадеб». Помню, как в те годы, на выездном редакционном мероприятии, мы разливали водку под столом, в то время как на столе стояла только запивка и закуска, начальство все знало, но требовало сохранять видимость трезвости. Так и шла «борьба с пьянством», по принципу «свет не карает заблуждений, но тайны требует от них».
Горбачевский «полусухой закон» вызвал разные последствия. Согласно статистике, уменьшение государственной продажи алкоголя сопровождалось ростом продолжительности жизни, ростом рождаемости и сокращением смертности. Однако подорожание водки и труднодоступность винных прилавков не улучшали репутацию генерального, а вернее «минерального секретаря», как его немедленно прозвали народные острословы.
Есть и еще одно любопытное обстоятельство. Так вышло, что обе наши революции ХХ века – и 1917, и 1991 года – случились после острых приступов борьбы с пьянством и алкоголизмом. В царской предреволюционной России с 1913 года действовал настоящий сухой закон, который тоже не слишком неукоснительно соблюдался. А через несколько лет после горбачевской антиалкогольной кампании рухнул Советский Союз.
Есть ли тут связь? Как гласит старинная латинская пословица, «после того – не значит вследствие того». Тем не менее, получилось занятное совпадение. Подкрепленное, между прочим, анекдотом, сочиненным вскоре после 1985 года: «В Кремль из далекого сибирского областного центра приходит телеграмма-молния: «Срочно вышлите два вагона водки. Народ протрезвел и спрашивает, куда девали Царя-батюшку».
В этой шутке, возможно, есть доля правды, так как революции совершают трезвые люди. Правда, к марту 1990-го борьба с пьянством уже фактически закончилась. А революционная ситуация не созрела. Верхи еще что-то могли, низы еще не так уж сильно не хотели. По итогам своей первой пятилетки у власти Михаил Горбачев достиг пика, зенита, высшей точки взлета. После чего началось неуклонное падение.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
