Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости.
Двадцать лет назад, 11 марта 1990 года, Верховный Совет Литовской Советской Социалистической Республики (ЛССР) в один день переименовал себя в Верховный Совет Литовской Республики и выпустил постановление «О восстановлении государства Литвы». Таким образом впервые на участке территории Советского Союза была официально ликвидирована советская власть, а одна из 15 республик, составлявших Советский Союз, воспользовалась своим прежде чисто формальным правом на отделение от Союза.
Многие сегодня склонны связывать произошедшие тогда события только с либерализмом Горбачева, «разбаловавшего» прежде вполне советизированные балтийские республики. На самом деле опасность дестабилизации была заложена в самой советской системе, напрочь отрицавшей открытое проявление несогласия и голосование против. В итоге сторонники литовской независимости начали свое движение под лозунгами поддержки КПСС и лично ее руководителя Михаила Сергеевича Горбачева, а также его политики перестройки и гласности. Такова обратная сторона тоталитарной «стабильности»: самые горячие сторонники в одночасье превращаются в непримиримых врагов, не неся при этом никаких репутационных потерь. Коллективное «да» легко превращается в столь же коллективное «нет». В этом опасность единогласия.
Движение «Саюдис», ставшее отцом литовской независимости и матерью половины литовских политических партий, первоначально позиционировало себя в качестве народной инициативы в поддержку перестройки. Учредительный съезд «Саюдиса» состоялся 3 июня 1988 года и был вдохновлен… Девятнадцатой Всесоюзной конференцией КПСС! Среди 36 учредителей «Саюдиса» 17 были членами КПСС, а беспартийные казались представителями вполне лояльной советской интеллигенции. Даже в будущем неистовый Витаутас Ландсбергис, избранный в октябре 1988 года лидером «Саюдиса», вплоть до своего патриотического преображения охотно печатался в «Коммунистасе» - главном теоретическом издании литовских партийцев.
И это еще один урок тех дней: когда правящая партия становится частью государственного аппарата, в ней неизбежно оказываются «скрытые враги». По-иному быть просто не может: ведь быть открытым врагом возбраняется под страхом смерти, тюрьмы или эмиграции. Быть лояльным оппонентом тоже не рекомендуется под страхом исключения из политической жизни и поражения в правах. Возникает обманчивое единство. Цену этого единства а-ля КПСС мог узнать сам Горбачев уже в конце 1989 года. В это время компартия Литвы раскололась. Большинство литовской номенклатуры создало независимую от КПСС независимую «компартию Литовской ССР». В сохранившей верность Москве «компартии Литвы на платформе КПСС» осталось не больше 20 процентов литовских партийных начальников. Возглавил новую независимую компартию не кто иной, как прежде верный Первый Секретарь КП ЛССР Альгирдас Бразаускас.
Когда в январе 1990 года Горбачев приехал убеждать литовцев остаться в Союзе («Республика встречает новый год далеко не в лаптях!»), дело уже практически было решено. Независимая КПЛ и «Саюдис» объединились на платформе стремления к независимому литовскому государству. Спор шел только о темпах этого процесса. «Саюдис» требовал немедленного возвращения к актам 1918 и 1920 годов о создании независимой Литвы. КПЛ предлагала двигаться вперед более осторожно, чтобы не подставить республику под репрессии союзного центра. Тем не менее 17 из 46 прошедших в парламент все еще Литовской ССР кандидатов от КПЛ были поддержаны «Саюдисом». Поддержкой «Саюдиса» пользовались и 58 из 64 формально независимых кандидатов, и все кандидаты от вдруг возникших социал-демократической и «зеленой» партии Литвы. Компартия на платформе КПСС смогла провести только 7 кандидатов.
Это значит, что даже некоторая часть русского и польского национальных меньшинств, на лояльность которых рассчитывал Горбачев, тоже голосовала по призыву «Саюдиса». Потом, протестуя против политики превращения всех граждан Литвы в литовцев, польское и русское меньшинство будут голосовать против Ландсбергиса. Но в 1989-1990 годах долгие годы за железным занавесом придавали всему несоветскому и заграничному романтический ореол – отсюда и голосование за антисоветчиков. Закупоривание людей внутри государственных границ рано или поздно должно было дать такой результат.
В итоге был выбран самый радикальный вариант. 11 марта, на следующий день после объявления результатов выборов в парламент республики, новоиспеченный Верховный Совет Литвы объявил о возобновлении действия принятых в 1918 и 1920 годах актов о создании независимой Литвы. Советский период истории Литвы был объявлен временным перерывом в действии суверенитета страны, подавленного в 1940 году «внешними силами».
Юридически чеканная, эта формулировка, конечно же, не отражала всего драматизма истории Литвы, вычеркнуть из которой советский период невозможно, да и не нужно. Тем не менее именно эта формула (восстановление независимости) стала шаблоном для аналогичных деклараций эстонского и латвийского парламентов. А уже летом о своем суверенитете объявила и Россия. После этого (а не после Беловежской пущи!) жизнь СССР стала медленным умиранием. События августа и декабря 1991 года лишь обвели уже поставленную в марте 1990 года точку.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
