Андрей Губенко, политический обозреватель (Казахстан), специально для РИА Новости.
На состоявшемся в начале марта в Москве Международном экономическом форуме стран СНГ первый вице-премьер правительства РФ Игорь Шувалов заявил: «Могу предположить, что границы Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана будут расширяться. Не стану исключать, что в перспективе он трансформируется в единое валютное пространство». Он также подчеркнул, что при создании единого экономического пространства, включающего как страны, входящие в Таможенный союз, так и другие страны СНГ, предполагается гармонизировать законодательство этих стран с законодательством стран Евросоюза.
Масштабная интеграция, наподобие объединенной Европы, конечно же, имеет массу аппетитных достоинств. Но не будем обманывать себя: теория и практика Евросоюза доступны нам пока только в очень и очень отдаленной перспективе. Чего, однако, не скажешь о других региональных сообществах и блоках, которые в качестве интеграционного примера кажутся вполне уместными. А порой даже и символичными.
В конце прошлого столетия все это наднациональное строительство - разного рода валютные союзы, общие рынки и зоны свободной торговли - пережило настоящий бум. Можно проигнорировать экзотические образования вроде западно-, восточно- и центрально-африканских экономических сообществ или, допустим, зоны французского тихоокеанского франка - по причине их сомнительной эффективности и очевидной вторичности. Но в трех самых известных объединениях успешность хотя и не выглядит стопроцентной, тем не менее, это совершенно определенно не химеры.
Речь идет, во-первых, о так называемом «Рынке Южного конуса», охватывающем соответствующие страны Латинской Америки - Бразилию, Аргентину, Уругвай и Парагвай, а в качестве ассоциированных членов - Чили и Боливию. В 1991 году в парагвайском Асунсьоне был подписан договор о создании таможенного союза и общего рынка МЕРКОСУР, а в 1995 договор вступил в силу.
Во-вторых, упоминания заслуживает Совет сотрудничества арабских государств Залива (Персидского, но арабы отказываются его так называть; компромисс - нейтральное Gulf). Этот один из старейших интеграционных союзов (который в 1981 году образовали Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Оман, Кувейт и Катар) в 2013 году, вторым вслед за ЕС, намерен выпустить единую наднациональную валюту - халиджи.
Наконец, нельзя не сказать и о самом успешном международном экономическом блоке - между США, Канадой и Мексикой. НАФТА (аббревиатура английского названия соглашения о свободной торговле между этими странами), североамериканский общий рынок, образовался в 1994 году, трансформировавшись из первоначальной двухсторонней ассоциации США и Канады.
О чем же свидетельствует опыт этих ведущих международных экономических блоков? О том, что сама по себе экономическая интеграция (без элементов государственного объединения) тоже может быть перспективной, но лишь в том случае, если бизнес действительно не мешают с политикой, то есть инициатива идет, что называется, «снизу», от предпринимателей, а не навязана этим последним «сверху».
Так, Совет сотрудничества арабских государств, в силу монархической местной специфики, был создан не народным волеизъявлением, но исключительно волею власти. В результате в развитии арабской интеграции за последние 30 лет мы увидели немного нового - ни в экономическом плане, ни, кстати, в политическом.
Лучше обстоят дела с взаимовыгодной дружбой в Латинской Америке, где тоже был соблазн группироваться на почве исторического родства. Но за идеологической демагогией здесь не забывают о деле: внутри южноамериканского общего рынка ликвидированы таможенные пошлины на 90% товаров, и свободный доступ на рынок соседей уже не раз помогал партнерам в трудные времена. Так, динамично развивающаяся экономика Аргентины не дала скатиться Бразилии во время спада в 1991-93 годах, и наоборот, в кризисные для Аргентины 1994-95 годы ее спас экономический подъем в Бразилии. Успех проекта способствовал тому, что в сотрудничестве с МЕРКОСУРом нынче реально заинтересованы и ЕС, и НАФТА.
Еще более впечатляющего прогресса добилась эта последняя. Задуманная как американский ответ Евросоюзу, НАФТА теперь с ним вполне сопоставима и по ВВП (10 триллионов долларов), и по населению, и по территории. Сейчас беспошлинная торговля внутри союза включает две трети товаров. И даже очевидное неравенство участников оказывается для них выгодным плюсом: гарантированный доступ на могучий американский рынок позволяет Мексике без проблем сбывать здесь 80% своего экспорта, а США и Канаду привлекают в южном соседе дешевая рабочая сила и низкие экологические стандарты. Но главный рецепт успеха НАФТА заключается в том, что это чистый бизнес-проект, совершенно свободный от политики, созданный по инициативе частного капитала и преследующий лишь его интересы. Этот союз создан для людей, а не чиновников (почему, кстати, даже не предусматривает никакой межгосударственной администрации и законотворчества).
Третий Таможенный союз?
Очевидно, что эти примеры были ориентиром и для создателей Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Да-да, именно они, а не Евросоюз, до которого нам как до луны. Можно предположить, что от арабов наш ТС взял историческую общность и углеводородную направленность; от НАФТА - иерархию, когда есть один бесспорный лидер (Россия) и два значительно более экономически слабых спутника; от МЕРКОСУРа же - недавнее авторитарное (тоталитарное) прошлое и вполне себе латиноамериканский уровень развития экономики, да и общества в целом.
Но гарантирует ли это, что наш, евразийский Таможенный союз возьмет и все лучшее от своих прототипов?
С того самого момента, как 26 декабря 1991 года в Беловежской пуще официально прекратил свое существование прежний Союз (Советский), и до 27 ноября 2009 года, когда все в том же белорусском полесье де-юре был создан нынешний союз (Таможенный), на постсоветском пространстве перманентно шел геополитический процесс по выработке новых интеграционных схем взамен устаревших. Правда, шел как-то вяло и в основном - на бумаге.
Первое интеграционное объединение - СНГ - возникло еще до формальной кончины СССР, 8 декабря 1991 года. Затем, в 1995 году, был создан Таможенный союз (не путать с нынешним) четырех государств - России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии. В 2000 году он был - с присоединением Таджикистана - преобразован в Евразийское экономическое сообщество, ЕврАзЭС. Куда сначала вступил, а после - в 2008 году - благополучно вышел обратно Узбекистан. Но еще раньше, в 2006 году, участники ЕврАзЭС задумались о необходимости образования в будущем нового Таможенного союза, и 6 октября 2007 года в Душанбе приняли соответствующую концепцию и план, рассчитанный на три года. В срок, как известно, уложились, и вот ТС получил вторую жизнь.Когда-нибудь кто-нибудь, возможно, подсчитает, сколько бумаги и бюрократо-часов было потрачено на все эти эволюции. Жаль, если итогом титанического труда окажется, в конце концов, недлинный абзац в энциклопедии.
Главное, что отличает наш ТС от наиболее успешного из ныне действующих международных экономических союзов - НАФТА - его политизированность и идеологизированность. У нас не общий рынок создают, а, такое ощущение, играют в стратегические геополитические игры и пытаются реставрировать часть СССР, только без коммунистического пафоса. При этом сам экономически активный народ - промышленников, купцов, «челноков» - даже не спрашивают, какие правила им действительно нужны. И вырисовывается парадокс: при том, что в теории от общего рынка бизнесу одна только польза, на практике от ТС - пока одни убытки. И вот в Казахстане новые таможенные тарифы разоряют предпринимателей, ассоциации которых собирают одну пресс-конференцию за другой, а в России таможенники пишут премьеру чуть ли не апокалиптические письма…
А все дело в том, как представляется, что упомянутые стратегии таят в себе один подвох. Есть союзы и союзы. Можно только приветствовать стремление к созданию полноценных межгосударственных объединений (охватывающих не только экономику, но и политику), наподобие ЕС. Как всякое усложнение системы, это, безусловно, шаг вперед в человеческой цивилизации. Но тогда государства, входящие в союз, должны сознательно отказываться от части суверенитета, от национального эгоизма, если угодно. Как это сделали все те же европейские страны (а некоторые в ЕС не вошли, как, например, Норвегия - и не исключено, как раз из-за того, что не пожелали даже частью суверенитета поступаться).
Очень сомнительно, что на подобный шаг, на «секвестр суверенитета» пойдут амбициозные национальные элиты в странах Таможенного союза. Предпочтя, как бы это помягче выразиться…, норвежский путь. Но раз так, то никакого надгосударственного строительства, никакой реальной политики, кроме демагогии, в нем и быть не может! А значит, надо делать другую ассоциацию - чисто экономическую (таможенную, валютную), но тогда заниматься этим должны не политики (которые, как известно - неудавшиеся бизнесмены), а сами предприниматели. «Низы», так сказать.
Вопрос в том, согласятся ли чиновники доверить народу что-то делать самому? Вопрос, впрочем, риторический.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
