Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости.
«Перекрестный год» России и Франции стартовал. В Лувре открылась выставка русского искусства «Святая Русь», в Изобразительном музее им. А.С. Пушкина — Пикассо. Пока не так масштабно, но стартовала и театральная программа в рамках грандиозного проекта.
На этой неделе два французских театра выступили в Москве. Центр драматургии и режиссуры А. Казанцева и М. Рощина принимал парижский театр «L’Atalante» со спектаклем «Тяжелый хлеб» по пьесе Клоделя, которая не переведена на русский язык, точнее, переведена для гастролей в Москве, но пока не опубликована. Театр Наций завершал свою программу «Другой театр» также французским спектаклем «А мы и не знали» «Тюрак Театра».
Два эти театра — антиподы театрального процесса. Для первого альфой и омегой театральности является, прежде всего, текст, авторская мысль, интеллектуальный диспут, а искусство актера разворачивается как более или менее виртуозная декламация. Для последнего слово является, скорее, препятствием в театральности, а актер изначально видится творцом невербальных образов. Игра с предметами, метаморфоза вещи составляет у Театра наций свой сюжет, где визуальный образ, а не слово, управляет действием.
Стоит обратить внимание и на то, что оба театра не просто вошли в программу, а были отобраны экспертами. В обоих случаях гастролям предшествовала предыстория. Французские коллеги не просто нашли площадку в Москве, а сначала нашли партнеров.
Центр драматургии и режиссуры А. Казанцева и М. Рощина несколько лет назад выпустил спектакль по пьесе Клоделя «Полуденный раздел» (режиссер Владимир Агеев) совместно с французским театром «Феникс». Показ также состоялся в парижском Театре «L’Atalante», благодаря руководителям этого театра Алену Барсаку, Агат Алексис и парижскому театральному критику, нашей соотечественнице, переводчику Клоделя Екатерине Богопольской. В течение семи дней русский Клодель шел на Монмартре при переполненных залах, причем перед не эмигрантской публикой, а французской.
На пресс-конференции в Москве перед показом «Тяжелого хлеба» директор Центра Людмила Цишковская отдельно остановилась на этом эпизоде гастролей театра и сердечно поблагодарила Театр «L’Atalante» за то, что коллективу из Москвы была бесплатно предоставлена площадка в центре Парижа.
Стоит ли говорить, что когда парижане приехали в Москву, то не стояло вопроса о выборе площадки в российской столице, и теперь уже Центр гостеприимно открыл свои двери для французских актеров. И теперь уже парижане играли в Москве в течение недели сложнейшую пьесу Клоделя, специально переведенную на русский (для титров) Екатериной Богопольской.
Увы, но этот удивительный автор до сих пор не издан в России должным образом, а ведь пьеса «Тяжелый хлеб» когда-то была впервые поставлена в России Вс. Мейерхольдом. Но потом, при советской власти, Клодель с его интересом к религиозным вопросам, его католицизмом, оказался нежелательным автором и для переводчиков, и для издателей.
Театр Наций проводит свой ставший традиционным фестиваль «Другой театр» не в первый раз. Нынешний проходит при самой активной поддержке Французского культурного центра. В течение последних сезонов уже приучили публику к тому, что здесь показываются спектакли, которым важен эксперимент с пространством, это театр, который расширяет сценический язык при помощи игры с предметом, что является самостоятельным направлением в западном театре, и особенно отличаются в этом французы. «Другой театр» расширяет наши представления об игре со сценическим пространством, настаивая на том, что в сценической коробке можно устроить много такого, что удивит. «Тюрак Театр», кажется, превращает спектакль в подобие детской игры, когда малышня в сарае среди заброшенных родителями вещей находит немало предметов для игры.
Именно такое признание делает автор, режиссер-постановщик, сценограф спектакля «А мы и не знали», показанного в Москве, Мишель Лобо: «Ребенком я мог подолгу возиться, разбирая карманные фонарики, а потом раскладывая драгоценные детали по коробкам от обуви. Я любил и до сих пор люблю эту поэзию, это противопоставление созданного странного предмета и обыденности составляющих его частей. Дело не в рассказе о событии или истории, а в открытии мира, таящегося в предметах нашего обихода».
Искать тут сюжет - это только дело запутать, что, собственно, с большим удовольствием и делают актеры в самом начале. В прологе к спектаклю, когда все участники сидят в линию перед публикой и держат перед ней заранее отчет, актеры настойчиво уверяют зрителя, что никто ничего не поймет. «Мы вам сейчас все объясним, но только для того, чтобы вы совсем ничего не поняли», — вот так прямо и говорят. И действительно, надо расслабиться и не искать смыслов, поскольку смысл такого зрелища в создании своего поэтического мира.
Правда, актеры уверяют вас, что будет на наших глазах проведено расследование, поскольку жители острова были все убиты. Куклы с воткнутыми ножами распластались на земле. Четыре версии событий преступления расследует сыщик.
Четыре дома, в которых состоялись, по предположениям полиции, убийства — четыре разных по объему картонных коробки. Одна имитирует убежище старушки с цветочками в горшочках и постоянным замыканием лампочек, другая похожа на пенал в человеческий рост, из которого вываливается странный священник, больше похожий на Арлекина, в третьей коробке стоит стиральная машина, в которой будут стирать кота. Стоит добавить, что все эти персонажи — искусно и остроумно сделанные куклы (изготовление декораций и персонажей — Эммелин Босье, Шарли Френеа), которых актеры надевают на себя, подобно фартуку.
Мы видим и игру актеров, и то, как азартно, с присущим французам юмором, взрослые дяди играют со своими объектами. Вот висит кукла полицейского. Один актер вставляет в кожаную куртку руки, другой управляет ее телом.
Вдвоем они показывают, как сосредоточенно курит страж порядка, как думает, потирая свой лоб. Вот в этом наблюдении за игрой, собственно, и есть сюжет этой ироничной «оперы – триллера, детективного фарса для предметов со скрипом». На каждом миллиметре пространства что-то происходит, каждая секунда — повод для поэтической игры.
Даже черный кот, и тот — остроумно сделанная кукла, которая участвует в каждой из версий детективного расследования. Кажется, он и есть главный герой, о нем больше всего беспокоятся не следователи, а создатели спектакля.
Тяга к поэзии и философии всегда отличала французский театр, что, собственно, и показали первые спектакли, привезенные в Москву. Мы увидели крайние точки театрального процесса. Впереди французский мейнстрим — гастроли Комеди Франсез.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
