Один за другим в эфире ТВ мелькнули краткосрочные художественные сериалы об интеллигентах и интеллектуалах, очарованных и соблазненных советской властью - «Осведомленный источник в Москве» и «Очарование зла». Оба основаны на реальных событиях. И там и там прототипами героев являются реальные лица.
В первом речь о журналисте Викторе Луи, завербованном андроповским ведомством, во втором - о белоэмигрантах, добровольно послуживших Родине в качестве агентов ОГПУ.
Они - родичи по месту службы, но какая историческая дистанция меж ними. Сергей Эфрон и его друзья-однополчане встали в ряды чекистов, когда советская власть еще только самоутверждалась в мире. Виктор Луи был мобилизован и призван после триумфа страны во второй мировой войне.
Те чекисты были романтиками, идеалистами.
Луи - циничным авантюристом.
Те убивали.
Этот в одних случаях служил информатором, в других - провокатором, в третьих - исполнял деликатные дипломатические поручения.
Мотивы «бойцов невидимого фронта», заключивших договор с дьяволом, были разными, житейские обстоятельства, побудившие к этому - не сходными, человеческие свойства - противоположными. Их судьбы в частностях разошлись, а участь у них, в сущности, оказалось одной: все они скверно кончили.
Отвлечемся от художественных свойств сочинений, порассуждаем о добре и зле в духе абстрактного гуманизма, в коем и заикаться возбранялось в ту незабвенную пору, о которой речь в обоих произведениях.
Гуманизм был поперек горла советским идеологам и партийным функционерам. Потому его нарекли «абстрактным», то есть нереальным, невозможным, несуществующим и несущественным.
Проблема, однако, в том, что переступить через эту абстракцию, пренебречь ею без потери лица, без убиения в себе души было невозможно.
***
Стесненные материальные условия жизни белоэмигрантов известны, но не на дополнительные заработки ловились бежавшие из Советской России царские офицеры.
Эфрону его товарищ осторожно намекнул на возможность поработать на большевиков. Сергей удивился: «Ты предлагаешь мне стать советским шпионом?». Ответ был идеологическим: «Я предлагаю тебе быть русским патриотом!»
Патриотизм, видимо, самая надежная форма, в которую предпочитало и предпочитает маскироваться историческое зло.
В то время белая идея слабела идейно, изнашивалась и просто казалась исчерпанной, отчего смысл жизни целого поколения эмигрантов таял на глазах. В этой ситуации довольно было поманить краешком другого смысла, и иные из борцов с Советами не могли удержаться от того, чтобы не прельститься идеей искупления и покаяния перед возрождающейся Родиной, перед набирающей вес империей, перед собственным народом.
А жизнелюбивая, простодушная, романтичная, почти тургеневская барышня Вера Гучкова, томившаяся в тесной эмигрантской среде, сама напросилась в агенты НКВД.
Был еще крючок, на который ловились творческие индивидуальности - это обещанная коммунистическим учением всебщая гармония человеческих отношений.
За ради этого приходилось милым, чудным интеллигентам участвовать в убийствах собственных товарищей.
Ячейка чекистов, обосновавшаяся во Франции в начале 30-х годов, так похожа на пятерку бесов Петруши Верховенского. Герои Достоевского тоже ставили перед собой великие цели: поднять страну, перевернуть мир, одарить человечество всеобщим и нескончаемым счастьем, а кончилось убийством Шатова, скандалами и пожарами в далекой глубинке.
И для парижской резидентуры Дугласа кончилось убийствами кого-то из личных врагов Сталина и еще нескольких очарованно-разочарованных товарищей из белой гвардии.
…А на крючок с какой наживкой поймался Виталий Евгеньевич Луи, публиковавший свои тексты под псевдонимом Виктор Луи? Он был абсолютно безыдейным персонажем. Ему без разницы были, что белая, что красная идеи. Что ему было КГБ? Что он этому же КГБ?
Вообще-то его история довольно темна. Пролить свет на нее попытался документальный фильм Антона Хрекова «Луи Король», показанный минувшей осенью. Я о нем, к слову, писал тогда. И тогда мне показалось, что многое осталось по объективным причинам за рамками повествования. В частности, детали его взаимодействия с андроповским ведомством, его место и роль в подковерных играх брежневского окружения.
Не мне одному так показалось.
Современное российское ТВ так устроено, что стоит только одному вещателю откопать какой-нибудь скелет в историческом шкафу, как на него набрасываются и другие телекомпании с надеждой чем-то еще с него поживиться.
Авторы «Осведомленного источника в Москве» без особого труда обнаружили белые пятна в темной истории Луи. Но новых документов или иных свидетельств, способных восполнить наши знания, они, судя по всему, не нашли. Тем лучше, решили они, и домыслили все, что осталось неясным для Антона Хрекова.
«Осведомленный источник» значится как документальный фильм, хотя, по правде, является игровым. Так вот, повествование о журналисте Викторе Луи, который якобы на свой страх и риск добывал эксклюзивную информацию в сердце советской империи, и на свой же риск и страх переправлял ее за рубежи родины предельно беллетризированно. Получился миф о суперагенте брежневской поры, работающем против «железного Шурика» (Шелепина) в пользу пущей человечности режима. Перед нами новый Штирлиц. Он героичен, романтичен, но смею предположить, что этот Виктор Луи далек от того, который жил и действовал в свое время. Кто-то его назвал последним солдатом советской империи. Мол, империя обвалилась, и он погиб под ее обломками. Свежо предание…
Тот образ, что был выведен в документальном фильме, мне кажется более достоверным. Он был нужен закупоренному режиму в качестве специфического канала информации. Взамен Луи получил статус неофициального конфидента Режима. На этом и договорились.
***
Как бы в назидание невыдуманным героям того и другого беллетристических созданий на телеэкране развертывается ни на гран не присочиненная судьба человека, который прожил свою жизнь в противостоянии злу. Это «Подстрочник» Олега Дормана.
Телевизор с полгода назад нам, летним полуночникам, уже показал его. Теперь мы имеем возможность более внимательно вслушаться, вглядеться в автобиографический портрет Лилианы Лунгиной - в этот подстрочник ее личной жизни и жизни ее близких, ее родных. И, как выяснилось, в подстрочник наших сегодняшних разумений о ходе истории, о ее логике, о ее тупиках и нечаянных прорывах.
Художественный контекст в этом случае как нельзя вернее провоцирует на размышления. Как сам «Подстрочник» со своей стороны подстрекает к переосмыслению того, что мы увидели и в «Очаровании зла» и в «Осведомленном источнике».
Об этом зашла речь в «Послесловии» к показу сериала «Очарование зла». О том, что история нечаянно расставляет ловушки людям. О том, возможно ли их избежать.
Лунгина, в частности, ответила на этот вопрос всей своей судьбой. Ее вербовали, ее шантажировали… Она удержалась над пропастью зла. Ее рассказ о вербовке в кабинете Лубянки бьет по нервам.
И многие удержались. Многие, увы, не смогли…
Тогда зло было сгущено.
Сегодня оно растворено, рассеяно…
Сегодня противостоять ему в чем-то проще, в чем-то - сложнее…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
