Майора милиции Дениса Евсюкова знают все. Лейтенанта милиции Андрея Бородича не знает никто.
Майора судят за убийство трех человек. Лейтенант не позволил ему убить больше, сам рисковал жизнью и выбил из рук майора пистолет. Ему помогли скрутить преступника старший сержант милиции Алексей Контиев и сержант милиции Алексей Монахов. Их фамилии, разумеется, тоже никому не известны.
Нет, их героический поступок не прошел совсем уж не замеченным. В газетах писали, начальство обещало наградить. Промелькнуло и кануло.
Другое дело – жена Евсюкова, подробности его личной жизни, что он ел на ужин перед убийством, как ведет себя на
процессе. Этим заполнено все информационное пространство. Кажется, включишь утюг – и оттуда что-нибудь новенькое про майора Евсюкова расскажут.
Он стал знаменитостью. Врезался в память. Почти превратился в имя нарицательное. Как Чикатило. Или как Герострат.
Согласно легенде, а может быть и не совсем легенде, дошедшей до нас через цепочку древних историков, так звали молодого жителя древнегреческого города Эфеса, что в Малой Азии, который сжег храм Артемиды исключительно ради того, чтобы прославить свое имя. Чего и добился.
Майор Евсюков не стремился к славе. Да ему и не надо было. Просто во времена легендарного или исторического Герострата не было прессы, пришлось потрудиться самому. За современных геростратов все сделают репортеры и папарацци – расскажут во всех подробностях, сфотографируют во всех видах, растиражируют на все корки, заставят помнить, не дадут забыть.
Так устроен информационный механизм. Протестовать бессмысленно. Критиковать глупо. Ополчаться на средство, устройство, приспособление – превратиться в какого-то умственного луддита (так называли английских рабочих, восставших против промышленного переворота и разрушавших станки).
Но точно так же можно растиражировать и накрепко врезать в память подробности жизни лейтенанта Бородича, старшего
сержанта Контиева и сержанта Монахова, например. Или других героев, которые тоже рискуют жизнью, заслоняют, спасают, обезвреживают. Однако остаются безвестными. В лучшем случае, им посвящают пару-другую заметок, но потом переключаются на сочинение бесконечных пресс-сериалов о криминальных «подвигах» маньяков, убийц и людоедов.
Речь не о том, что в МВД есть хорошие, героические милиционеры. Это понятно. Да как-то не попадают они в топы новостей и на обложки цветных журналов. Разве что в тупой ведомственный агитпроп – невозможно читать, воспринимать, запоминать.
В этом тоже одна из причин того, что идет «отрицательная селекция» новостей. Машина прессы работает от противного. Мы никак не можем забыть, как от нас требовали положительных примеров, приказывали «не сгущать краски», не разрешали «огульно охаивать»…
Столько лет прошло, а репортеры все воюют и воюют с давно забытыми запретами мрачных времен. Конечно, бывает, что иной чиновник и сейчас поворчит на эту тему, но с нулевым эффектом, как будто в пустоту.
Мы почему-то все время бросаемся в крайности. Или все и вся под запретом – или гуляй, рванина, вали и круши! Это свойство не одной какой-то профессии, а, так сказать, «народной души». Еще у Достоевского было: «широк русский человек, я бы сузил». Это, кстати, говорится не от автора, эти слова произносит в романе «Преступление и наказание» Свидригайлов, развратник и шулер.
В ХХ веке его замысел приняли к исполнению, долго и упорно «сужали» жителей бывшей Российской империи. Зато потом, в ответ, так обратно «расширились» во всю дурь, что мало не показалось.
Все последствия долго перечислять. В том числе, поэтому и получились «герои» сегодняшних дней, фамилии которых знает вся страна – майор Евсюков и ему подобные личности из породы невольных геростратов.
И пусть в меня бросают камни, но я не могу не вспомнить, что вынес из школы советской эпохи совсем другие имена и фамилии, которые отчетливо помню до сих пор: Валя Котик, Марат Казей, Леня Голиков, Лиза Чайкина… Сегодня их знают, может быть, только по названиям улиц и площадей, которые не успели переименовать. А это были настоящие герои, неважно – пионеры или комсомольцы. Молодые люди, которым бы жить да жить, а пришлось умереть ради того, чтобы жили другие.
Мы реагировали на рассказы о подвигах тех героев без свирепой серьезности, как обычные школьники. И обстебывали смешные – на детский взгляд – фамилии. Пририсовывали к их фотографиям в учебниках бороду и усы, а то и что-нибудь похуже. Не скажу, что задумывались о том, чтобы «делать с них жизнь». Чего не было, того не было.
Тем не менее, героические биографии врезались в мою память навсегда. Ночью разбудят – могу поведать в деталях.
Я прекрасно понимаю, что в самих словах «воспитание на положительных примерах» уже видится невыносимая серость и казенщина. Вполне естественно. Если не принуждают, никому не хочется вкладывать в это хорошее дело ни душу, ни талант. Говорят: скучно.
Зато главные герои новостных порталов соскучиться не дадут.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
