Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости.
У любого международного дипломатического сбора – своя мифология, состоящая обычно из нескольких попавших в заголовки фраз. Причем мифология эта еще и распадается по «национальному признаку»: у каждого, например, «свой Мюнхен». Речь о том, что сейчас каждый из участников 46-й ежегодной Мюнхенской международной конференции по безопасности имеет свою версию того, что там в минувшие выходные произошло. Этот так для стран НАТО (изначальных хозяев конференции), и так для представленных в Мюнхене министров иностранных дел Китая, Ирана, России и других. Министры эти не только высказывались с трибуны, но и общались друг с другом - в общем, все, как на любом форуме такого рода. Хаос, из которого рождаются некие перемены на международной арене.
«Файнэншл таймс», старающаяся быть не столько британской, сколько международной газетой, подводит итог всему, что было в Мюнхене, словами: НАТО ищет партнеров в своей центральноазиатской политике, то есть, в общем, в Афганистане. Согласитесь, что такое определение не очень похоже на то, как оценили конференцию в Москве (или, кстати, в Вашингтоне, или в Тегеране).
Поиск партнеров не в Мюнхене начался и не там закончится. Кстати, считается, что закрытие той самой конференции имело место 7 февраля. Однако сразу же вслед за ней (и там же) последовало продолжение –конференция по европейской безопасности, уже на экспертном уровне, и это тоже то, что называют словом «Мюнхен». Россия на этой, второй конференции была представлена впервые. Это мелкий, но все же признак того, что поиск партнеров по линии «Запад – Незапад» действительно идет, причем довольно активно.
Собственно, где-то здесь кроется главный итог Мюнхена-2010. Если раньше в этом городе Запад как бы общался «внутри себя» на темы безопасности, изредка недоверчиво пытаясь выслушать и понять кого-то вне своих границ (скажем, Владимира Путина в 2007), то теперь попытки размыть границы «Запада и Незапада» налицо. Хотя и не очень успешные.
Для России осью мюнхенского разговора оказалась инициатива ДЕБ – договора о европейской безопасности. Это была первая внешнеполитическая инициатива президента Дмитрия Медведева, выдвинутая в июне 2008 года - за несколько месяцев до нападения Грузии на Южную Осетию. Если бы на эту идею (выраженную в весьма общей форме) тогда отозвались сразу же, то, возможно, не было бы этой неприятно поразившей Россию паузы месяца в полтора-два. Паузы, в течение которой правительства и публика в США и Европе никак не могли признать открыто, что это не Россия напала, а как раз наоборот.
Можно добавить, что у других собравшихся в Мюнхене – включая Китай и Иран – были и есть свои «Осетии», серьезно подрывающие их доверие к Западу. И, если говорить об их партнерстве, например, с НАТО (а оно во многих случаях желанно и необходимо), то этот вопрос о доверии надо как-то решить.
На эти темы российский министр иностранных дел Сергей Лавров выступал в Мюнхене в субботу. Отчеты о его речи в наших СМИ по длине составляют от 8 до 17 строк (в разных форматах), повторяя по сути одни и те же выхваченные из этого выступления слова. А само выступление насчитывает вообще-то 190 строк, или почти 11 тысяч знаков. И там много идей, заслуживающих интереса.
В частности, такая: евроатлантическое пространство (куда, естественно, входит и Россия) не надо разрывать на «сферы влияния». Не надо – по той причине, что экономика, технологии и культура работают в обратном направлении, сближая народы, а не разъединяя их, и это так не только в Европе. Лавров ведет свою мысль к тому, что старые рамки в сфере военной безопасности начали здорово мешать развитию Европы в целом. Они, собственно, мешают процессам глобализации. И поэтому ведут к отставанию Европы от прочих частей света. А заодно они серьезно расшатали европейскую безопасность, подрывая доверие – не только, кстати, России. «Нездоровый характер нынешней ситуации» - так определил Лавров суть момента. Обычно такие вещи говорятся с трибуны в случаях, когда большая часть слушателей хотя бы внутренне согласна с ними.
Российский министр – что сообщали практически все наши СМИ – сосредоточился на предложениях по оживлению работы ОБСЕ как единственной структуры, объединяющей евроатлантическое пространство. Что же касается инициативы по договору о европейской безопасности, то сейчас Москва говорит фактически о единственном принципе – неделимости безопасности на евроатлантическом пространстве. Она хочет сделать его юридически обязывающим.
Это совсем не пустяк – перевести на язык международных договоров декларации, которых в 90-е годы принято множество. Это даже не договор о ненападении, за нарушение которого полагаются санкции. Это договор о том, что нельзя и готовиться к такому нападению. Потому что за это накажут. Суть проблемы в том, что такой юридический принцип действует для членов НАТО, но не для тех стран, которые в НАТО не входят. То есть на евроатлантическом пространстве работают как бы два подхода к безопасности, противоречащих друг другу. Что, в общем, понятно. В 90-е годы у кого-то были иллюзии, что то, что осталось от СССР и «восточного блока», войдет в НАТО, и все будет хорошо. Когда оказалось, что все не так, возникла та самая «нездоровая ситуация», о которой говорит Лавров.
Надо признать, что сейчас, в отличие от предыдущих лет, предложение Москвы насчет ДЕБ довольно активно обсуждается, в том числе на упомянутой «второй» конференции в Мюнхене. Причем России по большей части объясняют, чем это предложение плохо. Госсекретарь США Хилари Клинтон накануне Мюнхена напомнила, что принятие желанного для Москвы юридически обязывающего договора затянется на годы. И это, конечно, верно. Остается придумать что-то такое, что реально обеспечивало бы желанное всем доверие и безопасность, но – быстро.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
